Политические элиты: подходы к определению, сущность, функции

Существуют значительные разночтения в интерпретации термина “элита” как в классической, так и в современной политической науке. Однако сколь существенно ни расходились бы дефиниции этого феномена, общим знаменателем практически всех определений является представление об избранности определяемой этой категорией лиц—отличны лишь представления об идеальных принципах рекрутирования элиты, а также смысл и оттенок аксиологического акцента: одни исследователи полагают, что подлинность элиты обусловлена знатностью происхождения, другие причисляют к этой категории наиболее состоятельных, третьи—наиболее одаренных: вхождение в элиту есть функция личных заслуг и достоинств. Адекватность использования тех или иных интерпретаций обусловлена спецификой той области социального знания, в рамках которой ведется исследование. Очевидно, что в контексте культурологического и социально-философского подходов адекватным является последнее определение. В современной политической науке преобладает функциональный подход (элита есть категория лиц, осуществляющих управление обществом).

Элитный пул современного общества складывается из четырех категорий, наиболее общими из которых являются экономические, политические, интеллектуальные, профессиональные. Экономические элиты владеют или контролируют наибольший объем экономических ресурсов. Интеллектуальные элиты задают повестку дня; политические - обладают властью, профессиональные элиты - сообщества тех, кто добился наивысших показателей в профессиональной сфере (музыка, медицина, инженерия ит.д.).

Что касается критериев выделения политической элиты, то в исследовательской литературе сложилось три основных подхода к процедуре выделения политической элиты в общей структуре элиты:

1) позиционный метод предполагает отнесение того или иного лица к элите на основании занимаемой им позиции во властной иерархии. В соответствии с этим подходом в состав национальной элиты по определению входят члены высшего эшелона трех ветвей власти;

2) репутационный подход базируется на использовании метода экспертных оценок;

3) десизионный критерий (от англ. decision – решение) основан на анализе того, кем принимаются стратегические решения.

С нашей точки зрения ограниченная эффективность первого и второго подходов очевидна. Первый представляется формальным из-за преувеличения роли лиц, обладающих лишь номинальной властью, и игнорирования потенциального влияния теневых фигур. Результатом этого подхода может стать ошибка в определении реального политического веса номинально равнозначных фигур.

Репутационный анализ широко практикуется в ходе составления экспертами рейтингов ведущих политиков в России и за рубежом. Его достоинством является возможность выявлять динамику политического влияния. Однако в использовании репутационного довольно существенен элемент субъективизма, что также не может способствовать надежности результатов исследований. Поэтому наиболее адекватным задачам политической науки является получивший широкое распространение в современной литературе десизионный метод, согласно которому политическая элита включает лиц, принимающих стратегически важные решения.

В политической науке используется ряд понятий для характеристики политических элит. Так, различают прямое, косвенное и номинальное влияние. Прямое влияние оказывает тот, кто, непосредственно принимает стратегическое решение. Классическим примером косвенного влияния является влияние членов семей первых лиц государства. В качестве примера номинального влияния можно рассматривать политический вес рядового депутата Верховного Совета СССР по сравнению с политическим влиянием члена парламента Великобритании или Конгресса США.

Следует принять во внимание, что элита не есть арифметическая сумма лиц, в той или иной мере влияющих на выработку позиций по ключевым вопросам. Это—социальная общность (хотя и гетерогенная), объединенная близостью установок, стереотипов и норм поведения, обладающая единством—порой относительным—разделяемых ценностей. При этом стандарты поведения реальные и декларируемые могут весьма существенно различаться. Степень внутренней сплоченности элиты зависит от степени ее социальной и национальной однородности, доминирующих моделей рекрутирования, преобладающего стиля по­литического лидерства и т.д. Представления о внутренней интегрированности элиты не противоречат положению о возможности плюралистической организации элит: сколь бы значительным ни было число элитных группировок в обществе, каждая из них обладает—в большей или меньшей степени—внутренней сплоченностью.

Очевидно, что используемые политической элитой ресурсы многообразны и не обязательно имеют характер политических. Для характеристики ресурсного потенциала политических элит целесообразно использование предложенной П. Бурдье концепции многомерного социального пространства, в рамках которого функционируют индивиды, обладающие различными видами капиталов. Различные типы капитала приобретают характер политического в случае использования для оказания влияния на процесс принятия решений.

Таким образом, политическую элиту можно определить как внутренне сплоченную социальную общность, являющуюся субъектом принятия важнейших стратегических решений и обладающую необходимым для этого ресурсным потенциалом.

Важной характеристикой элиты является способ легитимации власти. Способы легитимации власти элит исторически изменчивы. Для их классификации правомерно использование предложенной М. Вебером триады типов законного правления: в традиционалистском обществе, как правило, источником легитимности является власть освященного традицией авторитета; в качестве другого основания легитимации выступает обладание особым даром—харизмой; доминирующим основанием легитимной власти в современном обществе служит рациональная законность.

Важнейшая функция элиты, конституирующая ее видообразующий признак,—принятие стратегических решений и обеспечение трансляции принятых решений на уровень массового сознания. Властную вертикаль современного общества можно представить в виде трехуровневой пирамиды: высший уровень занимает правящая элита (элиты); на среднем уровне—политические группы, осуществляющие трансляцию принимаемых “наверху” решений (облик этих групп различен в зависимости от специфики социума и особенностей исторического развития); основание пирамиды составляют массы населения, выступающие объектом управления. О. Шпенглер, характеризуя распределение власти в массовом обществе, писал: “Все решается небольшим количеством людей выдающегося ума, чьи имена, может быть, даже и не принадлежат к наиболее известным, а огромная масса политиков второго ранга, риторов и трибунов, депутатов и журналистов, представителей провинциальных горизонтов только поддерживает в низших слоях общества иллюзию самоопределения народа”.

Возможность влияния массовых групп на вершину власти определяется параметрами политического развития (особенности политической культуры, исторические традиции политического развития, тип политического режима и т.п.). Так, очевидно, что в странах с демократическими традициями возможности влияния общественного мнения на власть существенно шире, чем в государствах а авторитарным прошлым.

Воздействие элитных групп на внеэлитные слои не безгранично; конфигурация демаркационной линии “элита—массы” определяется многообразными факторами— конкретной расстановкой политических сил в обществе, спецификой политической культуры, типом политического лидерства и т.д. Пороговые значения воздействия элитных групп на внеэлитные определяются неприкосновенностью сакральных ценностей внеэлитных групп в традиционалистском обществе и жизненными экономическими интересами в обществе модернизированном.

Одной из важнейших категорий элитологии является контрэлита. В качестве контрэлиты, как правило, выступает высший эшелон политической оппозиции. Конкретная конфигурация контрэлиты определяется особенностями политической системы и политического режима. Так, например, в парламентских республиках роль контрэлиты могут выполнять лидеры не представленных в парламенте партий. В президентских республиках не представленная в парламенте оппозиция имеет меньше возможностей для артикуляции своих позиций.

Представления о структуре политической элиты зависят от характера критерия, избранного в качестве основания структурирования (федеральная—региональная элита, различные ветви власти и т.п.). Одним из важнейших оснований структурирования является степень институционаализации политического влияния того или иного элитного сегмента. В зависимости от степени институционализации влияния на процесс принятия решений, политическая элита может быть представлена дихотомической структурой, состоящей из двух компонентов, условно определяемых как бюрократия и «вольные стрелки» (или «свободные художники»). Бюрократия включает лиц, занимающих постоянные оплачиваемые должности в органах власти и управления. В категорию «вольных стрелков» входят лица, профессионально занимающиеся политической деятельностью и оказывающие влияние на принятие политических решений, но не занимающие позиций в структурах власти. К этой категории могут быть отнесены руководители не представленных в парламенте политических партий, влиятельные интеллектуалы, ключевые фигуры СМИ и т.д.

Одним из наиболее важных является вопрос о параметрах рекрутирования элиты. Принципиальной особенностью политической элиты является то, что, в отличие от профессиональных элит, она является открытой системой. Не имеющий специального образования и опыта работы по избранной специальности новобранец, как правило, не может претендовать на вхождение в сообщество профессиональных элит. Круг политической элиты пополняется за счет лиц различного образовательного, профессионального и имущественного статуса (а в периоды кризисов—в том числе и за счет выходцев из маргинальных слоев). Так, известный голливудский актер Р. Рейган пришел в политику в зрелом возрасте, что не помешало ему сделать головокружительную политическую карьеру и дважды добиться поста президента. Главной причиной подобной “открытости”, на наш взгляд, является фундаментальная характеристика феномена политики,—универсальность: политические коллизии являются формой выражения не только собственно политических противоречий, но также экономических, социальных, национальных и иных. Подобный универсализм политики обусловливает возможность вхождения в круг политической элиты лиц различного профессионального, социального, образовательного статуса.

Однако строгое толкование принципов открытости и закрытости элиты в политологии означает оценку степени ротации состава элиты за счет включения в ее состав выходцев из внеэлитных слоев. Элиту можно назвать открытой, если доступ в ее круг открыт представителям различных социальных страт. Закрытой элита является в том случае, когда процесс рекрутирования имеет самовоспроизводящийся характер.

При этом следует отметить отсутствие однозначной зависимости между типом общества как системы (открытое / закрытое) и типом элитной ротации: закрытый характер общества не есть автоматическое свидетель­ство закрытого характера элитного рекрутирования. Так, несмотря на очевидно закрытый характер советского общества в раннесоветский период, процесс элитного рекрутирования в 1930—50е гг. носил открытый характер в связи с интенсивной ротацией состава элиты за счет внеэлитных слоев. И наоборот—открытый характер общества и плюралистический характер элитной организации общества не являются автоматической гарантией открытого характера процесса элитного рекрутирования.

В качестве механизмов рекрутирования элиты рассматриваются принципы выдвижения “новобранцев” в политическую элиту, неизбежно разнящиеся в зависимости от типа общества и исторической эпохи (кровное родство, наследование, имущественный ценз, профессиональная компетентность, партийная принадлежность, личная преданность, старшинство или выслуга лет, протекционизм и т.д.). И здесь следует отметить отсутствие жесткой корреляции между типом общества как системы, спецификой типа элитного рекрутирования и особенностями доминирующих механизмов рекрутирования. Так, в закрытом раннесоветском обществе преимущественно открытый характер элитного рекрутирования осуществлялся посредством использования закрытых механизмов рекрутирования (“номенклатурный” принцип отбора, необходимость выслуги лет, наличие многочисленных институциональных фильтров—социальное происхождение, партийность, возраст, стаж работы). Этот парадокс, на наш взгляд, обусловлен тем, что закрытые механизмы элитного рекрутирования были призваны обеспечить приоритет внеэлитных слоев при конкуренции с выходцами из элитного круга (имевшими очевидные преимущества в этой конкуренции) с целью обеспечения максимальной эффективности управленческого аппарата.

Каналы рекрутирования—это институциональные пути продвижения к вершинам политической иерархии. К числу основных институциональных каналов исследователи относят государственный аппарат, органы местного управления, армию, политические партии, религиозные организации, систему образования. Доминирование того или иного канала обусловлено историческими традициями политического развития, особенностями политической системы, спецификой политического режима и т.д.

Исследования Р. Патнэма показали, что роль политических партий в формировании высших эшелонов власти традиционно значительна в условиях парламентских режимов большинства западных стран и в странах третьего мира. Государственный аппарат играет роль важного канала элитообразования главным образом в развивающихся странах. Однако и в развитых странах значительная часть высшего эшелона власти также обязана своим вхождением в состав политической элиты государственной службе. Работой в системе местного управления отмечены биографии большинства членов европейских парламентов. В сравнительном аспекте политические системы Великобритании и США характеризуются относительно поздней институационализацией государственной службы в качестве канала рекрутирования политической элиты. В России, напротив, государственная служба традиционно была бесспорным, не имеющим конкурентов, лидером в системе каналов рекрутирования политической элиты.

В многих странах Латинской Америки важным каналом рекрутирования в высшие эшелоны политической иерархии является армия. В некоторых странах функцию канала рекрутирования политической элиты выполняет не столько армия, сколько специальные службы. Так, в Израиле опыт успешной службы в спецподразделениях является важным фактором успешного политического продвижения. Достаточно упомянуть тот факт, что большинство премьер-министров Израиля обладали подобным опытом, причем многих из них имели генеральские звания. Израильские военные приходят в политику, как правило, после завершения профессиональной карьеры.

Роль каналов элитного рекрутирования порой играют неполитические по своей базовой природе социальные институты, например, профсоюзы, религиозные организации, система обарзования. Например, организация «Опус Деи» традиционно влиятельна в католических странах. Примером взлета карьеры по конфессиональным каналам может служить биография Иоанна Павла II. В таких разных странах, как Израиль и Иран религиозные лидеры оказывают существенное влияние по всему спектру политических проблем.

Система образования практически во всех регионах мира является влиятельным каналом продвижения к вершинам политической иерархии. Однако в ряде стран (прежде всего Великобритании и Франции) роль системы образования в рекрутировании элиты столь велика, что можно говорить о значительном пересечении системы образования и политического рекрутирования. Не случайно герцогу Веллингтонскому принадлежит крылатая фраза о том, что битва при Ватерлоо была выиграна на спортивных площадках Итона, а выражение “школьные галстуки” в английском языке звучит так же, как “школьные связи”. Наиболее значимыми элементами системы образования Великобритании, пересекающимися с системой рекрутирования элиты, являются public schools и колледжи Оксфорда и Кембриджа.

Во Франции образование рассматривается в качестве приоритетного канала продвижения в структуры высшего управленческого эшелона. Как пишет известный исследователь современных политических элит французский социолог Д. Пинто, французское государство “фактически монополизировано собственной государственной элитой”.Цель среднего образования – подготовка к поступлению на подготовительные курсы в т.н. «большие школы», вступительные экзамены в которые составляют важный рубеж в процессе интеграции в элитный пул. Это созданная в 1794 г. Политехническая школа и созданная по её подобию в 1946 г. Национальная школа администрации – ЭНА (Ecole Nationale d’Administration). Даже беглое ознакомление с ежегодным справочником, содержащим информацию о выпускниках обеих школ позволяет утверждать, что выпускники этих учебных заведений занимают наиболее важные посты в обществе. Так в 1958 году в правительстве де Голля «энархи» (выпускники ЭНА) составляли 11%; в 1962 в правительстве Помпиду их доля составляла уже 17,8%; в 1971 году в правительстве Шабан-Дальмаса они получили 28,5% всех постов. Даже приход к власти социалистов в начале 1980-х гг. не смог существенно поколебать позиций выпускников ЭНА. Выпускники Политехнической школы составляют костяк ряда влиятельных профессиональных корпусов. Карьерное продвижение после окончания вышеупомянутых заведений во многом зависит от результатов итоговых экзаменов, в соответствии с которыми выпускники войдут либо в круг тех, кто непосредственно принимает решения, либо в круг влияния. Выпускники ЭНА и Политехнической школы, как правило, начинают карьеру с государственной службы.

Понятие проницаемости каналов рекрутирования характеризует возможность горизонтального передвижения членов политической элиты в системе разнообразных каналов рекрутирования. Очевидно, что степень проницаемости каналов (равно, как и уровень ротации политических элит в целом) имеет тенденцию к интенсификации в периоды кризисов и снижению в “спокойные” времена.

Высокая степень проницаемости каналов характерна для США: общепринятой является практика прихода на государственную службу лиц из различных сфер бизнеса, покидающих Вашингтон после очередных выборов. Однако они вновь возвращаются, когда первым лицом страны становится представитель их партии. Значительная часть представителей высшего американского бизнеса в то или иное время работали на важных правительственных должностях, а карьера многих из правительственных чиновников была связана с бизнесом.

В отличие от США, проницаемость каналов (которую можно уподобить «двери-вертушке») сведена к минимуму во Франции, где почти отсутствуют “вращающиеся двери” между государственным аппаратом и обществом—дверь открыта преимущественно в одном направлении: правительственные чиновники после завершения государственной карьеры могут занимать ведущие посты в сфере частного бизнеса. Этот процесс неформально называют «пантуфляжем». Обратный процесс возможен, но он значительно более сложен. Капитал является второстепенным критерием при вхождении во французскую элиту. Генеральный казначей в провинции зарабатывает в два раза больше, а удачливый рекламщик в десять раз больше, чем глава Счётной палаты, но по уровню влияния в принятии стратегических решений первые никогда даже близко не приблизятся к последнему.

Изменения в пользу большей проницаемости каналов рекрутирования по американской модели произошли в отечественной политике в постсоветский период: массовой стала практика рекрутирования предпринимателей на государственную службу, и наоборот—ушедшие в отставку высшие чиновники продолжают карьеру в структурах крупного бизнеса.

Персональный состав элиты включает совокупность конкретных лиц, занимающих ключевые позиции влияния в политическом процессе. Качественный состав политической элиты—это совокупность типических черт, преобладающих установок, стереотипов и норм поведения, социально-психологических качеств, в той или иной мере присущих большинству элитной группы.

На наш взгляд, на исследование тенденций развития элит как социальной общности распространяется общее правило изучения социальных групп, согласно которому необходимо различать характеристики социальной группы и индивидов, входящих в ее состав. “Конкретные представители той или иной группы могут и не обладать всеми сущностными чертами субъектов данной общности, но ядро любой группы состоит из индивидов, наиболее полно сочетающих присущие данной группе характер деятельности, структуру потребностей, ценности, нормы, установки и мотивации. Поэтому ядро является концентрированным выразителем всех социальных свойств группы (общности), определяющих ее качественное отличие от всех иных. Нет такого ядра—нет и самой группы (общности)”

Представляется необходимым отметить, как соотносятся теории элит с социологическим подходом к изучению структуры общества, в частности, с теорией классов. Наиболее близкой к элитологии социологической концепцией является стратификационная теория, исходящая из представления об обществе как о совокупности многообразных социальных групп, выделение которых происходит по различным критериям (уровень и характер доходов, профессиональный, демографический, социально-статусный, культурный, образовательный и т.п.). В рамках теории стратификации классовое деление, в основу которого положена дифференциация различных групп населения по масштабу и характеру собственности на средства производства и производимого продукта, уровень получаемого дохода и материального благосостояния, является частным случаем стратификации. С этой точки зрения основанием дифференциации общества на элитные и внеэлитные слои является их различное отношение к власти, различная степень участия в принятии стратегически важных для социума решений.

И, наконец, о том, как соотносятся понятие «политическая элита» и «политический класс». По этому вопросу в литературе существуют различные точки зрения, На наш взгляд, понятие политического класса шире, чем понятие «политическая элита», поскольку охватывает не только тех, кто непосредственно принимает решения, но также широкий круг лиц, профессионально занимающихся теми или иными аспектами политики (политические эксперты, технологи, журналисты и т.д.), оказывающих косвенное влияние на политический процесс. Понятие «политический класс» охватывает всех тех, кто профессиональной работает в сфере политики – профессиональных политиков, партийных функционеров, политических журналистов и политических экспертов, политических консультантов и политических технологов и т.д. Политическая элита составляет ядро политического класса, определяя тех, кто принимает стратегические решения, а остальные категории политического класса окружают ядро подобно спутникам на орбитах солнечной системы.