Политическая культура постсоветской России

Каковы очертания политической культуры России постсоветской поры?

Прежде всего, следует отметить резко возросшую неоднородность культуры, ее внутреннюю фрагментарность и даже конфликтность. Политическая культура в значительно большей мере, чем ранее, предстала совокупностью различных субкультур, сформировавшихся по ряду значимых оснований: возраст, этноконфессиональная принадлежность, поселенческая структура, образовательный уровень, политические ориентации и пр. В рамках наиболее значимых из социальных групп сложились существенно отличные модели сознания и поведения - различные паттерны электорального поведения, социальной и политической активности, политических предпочтений, партийной дифференциации: «В России наблюдается сосуществование разнонаправленных тенденций: социетальной дезинтеграции макросреды наряду с социальной интеграцией микросред, сходных с кликами; рассогласование между средовой потребностью граждан и институциональной структурой, формально предназначенной для ее удовлетворения; разрыв между формальными правилами и реальными практиками с учетом этих правил», — отмечают авторы масштабного исследования российских общественных практик.

Другой значимой тенденцией предстает существенная маркетизация немаркетинговых по своей базовой природе норм и институтов, ценностей и благ: рыночные отношения в экономике в значительной мере трансформируют все социальное пространство. Данная тенденция предстала результатом действия таких факторов, как существенная маркетизация экономических отношений и связанные с этим тектонические изменения социальной структуры, сопровождавшиеся возникновением новых профессий и социальных групп; углубление различий укладов и образа жизни различных поселенческих структур; значимыми трансформациями ценностно-нормативных ориентаций и др. Маркетизация экономической сферы —позитивная тенденция, однако маркетизация нерыночных благ способна воспрепятствовать формированию взаимного доверия и социальной солидарности, необходимых любому обществу.

В этом же контексте следует упомянуть эрозию норм социальной справедливости и сплоченности при том, что запрос на эти ценности и нормы в современном отечественном социуме является одним из самых значимых. Конечно, ни в одном социуме не может быть достигнут консенсус относительно социальной справедливости, поскольку последняя относится к числу сущностно оспариваемых категорий, однако в этом отношении российские практики заметно уступают, в частности, европейским.

Социальная сплоченность — принципы и ценности, направленные на обеспечение равного доступа всех граждан к основным социальным и экономическим правам.

«На пути к активной, справедливой и социально сплоченной Европе». Доклад специальной рабочей группы высокого уровня по вопросам социальной сплоченности в XXI веке. Совет Европы, Страсбург, 26.10. 2007.

Разрыв между формальными нормами и реальными практиками — еще одна значимая характеристика современной отечественной политической культуры.

На первый взгляд кажется, что важнейшие качества традиционной отечественной культуры утрачены: коллективизм уступил место воинствующему индивидуализму; на место патернализму пришла опора на собственные силы; примат духовного над материальным представляется полной утопией; прежняя увлеченность планетарными проектами — будь то Третий Рим или построение нового мира — забыты; на смену эсхатологизму пришло увлечение сиюминутными интересами, на смену холизму — пресловутый одномерный экономический человек, а на смену соборности — отторжение солидарности и сострадания.

Однако при более внимательном рассмотрении картина не кажется столь однозначной. Если исходить из того, что базовыми свойствами российской политической культуры является слабость срединного начала и антиномичность, то превращение характеристик культурной традиции в свою противоположность предстает вполне естественным: меняется содержательное наполнение при сохранении прежнего — антиномичного — модуса сознания и поведения.

Так, в ходе осуществления рыночных реформ на исходе ХХ в. проявились такие качества российской интеллигенции, как слабость срединной культуры, стремление осуществить масштабные преобразования «одним махом», склонность к радикализму, неразборчивость в средствах («цель оправдывает средства»). Не случайно зарубежные наблюдатели предложили для определения политического стиля реформ 1990-х гг. термин «рыночный большевизм».

Понимание современной политической культуры было бы неполным без представления о деятельностном компоненте современной политической культуры. Пониманию этого аспекта могут способствовать результаты социологического исследования «Гражданский активизм: новые субъекты общественно-политического действия», проведенного в 2014 г. экспертами Института социологии РАН при поддержке Фонда Институт социально-экономических и политических исследований.

Исследование опровергает представлении о современном российском социуме как о консервативном, апатичном, инертном. Более того, выявленный экспертами тренд показывает постепенное движение от инертности к активизму: в настоящее время «активисты» составляют 37% населения и численно превышают «инертных» (29%). В достижении собственных жизненных целей определенно доминирует ориентация большинства россиян на ценности индивидуализма, нон-конформизма, предприимчивости, внутреннего локус-контроля и т.п.

Анализ социально активных категорий позволяет выделить ряд типологических групп на основании таких критериев, как включенность в политические практики; включенность в неполитические общественные практики; гипотетическая готовность оказать поддержку общественным движениям; варианты сочетания неполитических и политических практик в группе активистов. Полученные группы включают следующие: активисты-ядро (9%) - реализуют одновременно политические и неполитические практики; активисты, «чистые» политики (3%) - участвуют только в политической жизни; активисты, «чистые» общественники (25%) – участвуют только в общественных организациях; сочувствующие (40%) – пока не участвуют, но готовы поддержать общественные организации; отчужденные (23%) - не участвуют, не готовы поддерживать.

Большинство участвующих в политической жизни вовлечены и в неполитическую общественную деятельность, причем самого высокого «градуса» (3 и более видов общественных организаций). Т.о., общественная деятельность предстает своеобразным «входом» в пространство гражданского активизма: с накоплением опыта, расширением числа реализуемых общественных практик, складываются условия для включения граждан и в политические практики.

Активисты рекрутируются из наиболее подвижных, успешных, «продвинутых» социальных групп – молодежи, людей с высоким образовательным и социальным статусом, проживающих в мегаполисах и занятых в интеллектуально-ориентированных сферах (образование, здравоохранение, управление, наука, СМИ). Структура мотивов, побуждающих россиян к гражданскому активизму, с одной стороны, носит рациональный характер - основное место в ней занимают стремление защитить свои права, возможности общения с единомышленниками. С другой стороны, в ней представлены альтруистические в своей основе мотивы, такие как стремление делать мир лучше.

Современный российский гражданский активизм – это удел людей с активным отношением к собственной жизни и собственному будущему, имеющих амбиции в самых разных сферах жизни (особенно в образовании, самореализации, социальных коммуникациях), ориентированных на нон-конформизм, инициативность и предприимчивость, готовность к борьбе за свои права и переменам в жизни.

Исследование показало, что уровень и характер гражданского активизма тесно связаны с характером жизненного целеполагания граждан, с тем, насколько богата палитра их жизненных целей: значительное количество жизненных приоритетов, которые определяет для себя человек, повышает установки на активную гражданскую позицию и участие в гражданских практиках, тогда как непроясненность жизненных приоритетов приводит к отчуждению от общественно-политической жизни в любых ее формах.

Таким образом, полученные в рамках упомянутого и тематически сходных исследований показывает, что активистское ядро в рамках современного общества не только сохраняется, то оказывает заметное влияние на социальное самочувствие и поведения других групп. Активная включенность в гражданские практики связана с высокими показателями социального самочувствия их участников (удовлетворенностью жизнью в целом, материальной обеспеченностью, возможностями профессиональной самореализации, получения образования, открытого выражения политических взглядов). Наиболее сильное влияние, мотивирующее гражданскую активность, оказывает выбор таких жизненных целей как: получение образования, самореализация, доступ к информации и общение в соцсетях, обретение важных знакомств и связей, дружба и общение, желание жить в более справедливом и разумно устроенном обществе. Уровень активизма обусловлен позитивным восприятием и доверием к негосударственным политическим и общественным организациям. При этом доверие (и недоверие) государственным институтам заметного влияния на уровень активизма не оказывает.

Сравнительное изучение отечественной политической культуры предполагает также ее сопоставление с иными культурно-цивилизационными традициями. Современный политико-культурный ландшафт определяют пять мощных духовно-религиозных традиций: восточно-христианская (греко-православная), западно-христианская, конфуцианская, индо-буддистская, исламская. В основе каждой из них — собственные социокультурные архетипы и коды.

Важнейшими характеристиками индо-буддистской цивилизации предстают внутрирелигиозный плюрализм (свойственный индуизму плюрализм типов поведения и духовных практик); космизм; этикоцентризм; высокая оценка возможностей индивида; интеллектуализм. Центральной проблемой мировоззрения индуизма является проблема долга, а атрибутивным свойством политической культуры — ее контрастный, расколотый характер: эта культура сакральна, пластична и многопланова в интерпретации высших целей общества и одновременно консеративно-сословна в понимании социально-классовой структуры общества, что определяет кастовость и иерархичность.

Среди важнейших «несущих конструкций» конфуцианской политико-культурной традиции — этикоцентризм и приверженность этике мирского аскетизма, трудолюбие, бережливость, накопительство, поклонение старшим, патернализм, преданность государству; внутриэтническая солидарность; опора на древность как основание политической традиции; этатизм в продуктивном сочетании с рыночной экономикой; преобладающее влияние вертикальных связей (в противовес горизонтальным); ориентация на преимущественно компромиссные методы разрешения конфликтов. Важнейшим механизмом трансляции конфуцианской политической культуры является гибкость как способность к реинтерпретации традиционных ценностей в духе современности, к перманентному самообновлению, к творческому восприятию и адаптации инокультурных влияний с опорой на национальную традицию. Доминантными ценностями данной политической традиции выступают лояльность, гармония, долг, иерархия.

Политическая культура ислама предстает как универсалистская, обладающая мощным потенциалом надэтнического мышления. Политическая культура ислама сакральна: религия дает мусульманину наиболее энергичные мотивации в области политики, а принцип религиозной теократии обусловливает единство и нераздельность духовной и светской власти главы мусульманской общины. Важными принципами политической традиции ислама являются этатизм; отсутствие аскетизма; демонстрация успеха и могущества; политическая бесскомпромиссность.

Важнейшими ценностно-смысловыми основаниями политической культуры западно-христианской цивилизации являются прагматизм, плюрализм и индивидуализм; всеобъемлющее влияние идеи политической свободы; ориентация на активистский тип политического участия. Это светская и прагматическая политическая культура конвенционального типа. Человек политический в западно-христианской культуре убежден в необходимости организационного и технического переустройства мира и не чужд механистическому редукционизму. Важнейшим основанием этой традиции является недоверие к человеческой природе: политические механизмы западной демократии призваны обеспечить благие результаты независимо от моральных и интеллектуальных качеств индивидуумов. Еще одним важным основанием западно-христианской традиции является приоритет рационального начала: критерий рациональности приоритетен по отношению к иным мотивациям деятельности. Эта установка является основанием инновационной, реформаторской, модернизационной деятельности.

Современная российская политическая культура остается дуалистической и антиномичной, в ее рамках сосуществуют различные, порой полярные ценности, установки и мотивации: сугубый прагматизм, даже утилитаризм уживается с космизмом, приоритет материального соседствует с идеализмом (о котором, правда, современный политик сказал, что «без прагматического заземления, в неохлажденном виде он в повседневном применении ненадежен, а иногда и опасен»), этатизм — с периодическими попытками разрушения государства, а земные пристрастия сочетаются с небесными началами. Заметной чертой массовой политической культуры остается отчетливая персонификация власти, в результате которой важнейшим институтом является личность