Политическая система

Категория «политическая система» занимает особое место в политической науке. С одной стороны, она имеет собственные онтологические основания, т. е., как и любая другая научная категория, она используется для обозначения определенного состояния объективной политической реальности. Но с другой — и в этом ее важнейшая особенность — она содержит четкое указание на методологические особенности описания и объяснения этой политической реальности, а именно на обязательное использование системного метода. Методологическая составляющая данной категории обусловила особенности развития научных представлений о политической системе.

Эти представления менялись по мере совершенствования системного метода и включения в политологический анализ ключевых положений кибернетики, общей теории систем, синергетики. Современный подход к политической системе предполагает последовательное решение следующих проблем: во-первых, определение качественной специфики политической системы, или, как говорил Н. Луман, проведение «различения» между системой и окружающей средой, что потребует также уточнения морфологии политической системы, определения не только ее основных структурных компонентов, но и характера установившихся между ними зависимостей (функциональных связей). Второй проблемой является объяснение процесса функционирования системы, т. е. восстановления ею своих основных структурных элементов в ходе постоянного взаимодействия с окружающей средой. Наконец, третья проблема — это определение условий разрушения политической системы, ее трансформации или радикального обновления.

Посмотрим, как в современной науке решаются эти проблемы. Определение границ политической системы сопряжено прежде всего с трудностями вычленения политического из всего многообразия социальных связей и взаимодействий. Инклюзивность политики (А. И. Соловьев), т. е. ее способность проникать в различные сферы социальной жизни, делает проблему различения политики и окружающей среды крайне сложным делом. Вопрос о критериях такого различения окончательно еще не решен в науке, но тем не менее есть ряд параметров, которые признаются большинством ученых. Так, к сфере политического относятся отношения государственной власти, а также тот комплекс взаимодействий, который складывается в обществе по поводу завоевания, удержания и использования институтов государственной власти, по поводу принятия политических решений, затрагивающих интересы многочисленных социальных слоев или общества в целом. Такой подход прослеживается в концептуальных моделях Д. Истона, Г. Алмонда, К. Дойча. При всех различиях (о которых будет сказано ниже) их теоретические конструкции объединяет то, что в политическую систему включаются институты, отвечающие за процесс принятия значимых для общества в целом решений. Система при всей подвижности происходящих в ней процессов должна быть относительно устойчивым образованием. Только в этом случае можно говорить о ее качественной специфике. Следовательно, чтобы ответить на вопрос, что есть такое политическая система, необходимо выделить ее основные структурные элементы, установить существующие между ними зависимости. Конструктивно подойти к решению этой проблемы позволяет теория социальной системы Т. Парсонса. Т. Парсонс определяет социальную систему как систему взаимодействий, но при этом он выводит человека за пределы социальной системы и определяет его (точнее их определенное множество) как важнейший элемент окружающей среды. Если мы воспользуемся данным методологическим допущением, это позволит провести разграничение между политической системой как структурированной целостностью устойчивых, объективно существующих элементов, с одной стороны, и субъективными смыслами деятельности конкретных людей — с другой. Иными словами, понятие политической системы не позволяет объяснить и описать все многообразие действий конкретных людей в конкретное историческое время, а лишь дает возможность увидеть и понять логику тех из них, которые воспроизводят устойчивые структурные связи и отношения.

Какова морфология политической системы? Для описания структурной композиции системы необходимо вначале выделить ее простейшие элементы, главная особенность которых состоит в том, что они должны быть, с одной стороны, относительно устойчивы, не зависимы от конкретных людей, а с другой — их нельзя (или в рамках изучения данного объекта нецелесообразно) разложить на составляющие. Устойчивость социальным взаимодействиям придают стандартизированные модели поведения, которые воспроизводятся людьми независимо от их индивидуальных качеств и которые применительно к политике обозначаются понятием «политическая роль». Роли являются устойчивыми и объективными в том плане, что они не зависят от конкретных людей. Независимо от того, кто персонально выполняет обязанности судьи в суде, мы вправе ожидать, что этот человек будет заниматься именно судебным разбирательством, а не решать в это время свои личные проблемы или заниматься чтением интересной книги. Конечно, каждый человек в исполнение ролей привносит что-то свое, но это не мешает воспроизводству в обществе ролевых стандартов. Роли неразрывно связаны со статусом, т. е. с определенной позицией в системе политических отношений, налагающей на поведение человека определенные нормативные ограничения. Все многообразие политических статусно-ролевых позиций (депутат, избиратель, государственный чиновник, гражданин, партийный функционер и т. д.) в обществе составляет первый, базовый уровень политической системы. Это — множество своеобразных ячеек, попадая в которые, человек модифицирует свое поведение в соответствии с требованиями, предъявляемыми ими. Это — задаваемый системой код поведения, обезличенный, устойчивый, постоянно воспроизводящийся. Политических статусно-ролевых позиций в современном обществе необычайно много, но они не являются случайным, хаотичным нагромождением, они организованы. И мы всегда знаем, где, когда и кому надо выступить в роли избирателя, гражданина, президента и т. д.

Эта организованность обеспечивается вторым — институциональным — уровнем политической системы. Этот уровень включает политические институты, политические организации и группы. Если политические институты представляют собой своеобразное нормативное поле, определяющее взаимную ответственность участников соответствующих взаимодействий, их права и обязанности, то организации и группы в политике представляют собой объединения, действующие в соответствующим институциональном поле и решающие конкретные задачи. Институциональный уровень политической системы регулирует и контролирует статусно-ролевой, потому что в рамках институтов и организаций складывается не только нормативный порядок, но и механизм санкций, обеспечивающий подавление типов поведения, противоречащих статусно-ролевым предписаниям. Институциональный уровень также, в свою очередь, нуждается в регуляции, так как по мере дифференциации политических властеотношений, усложнения институционального поля и появления новых организаций все острее встает проблема сдерживания центробежных и дисфункциональных процессов. Вот почему в обществе неизбежно складывается третий — системно-нормативный — уровень политической системы. Его назначение — алгоритмизировать действие всей политической системы, т. е. задать общую направленность ее развитию, синхронизировать действующие политические институты, определить рамки их функциональных возможностей и зоны ответственности, установить пределы их взаимного влияния.

Системно-нормативный уровень можно сравнить с «силовым полем», притягивающим элементы и определенным образом структурирующим их, создавая уникальный образ целостности. В современном обществе третий уровень политической системы реально воплощен прежде всего в нормах конституционного права, которые устанавливают, какие политические институты имеют право на существование в данной стране, какие между ними складываются функциональные связи и зависимости, а также зоны действия и ответственности каждого института. Например, в Конституции Российской Федерации определяются основные политические институты российского общества, их функции, взаимная ответственность, механизмы сдержек и противовесов. Таким образом, значение системно-нормативного уровня заключается в том, что он определяет основные принципы политического устройства общества, формы правления и территориального устройства государства.

Проблема целостности политической системы в рамках различных методологических подходов решается неоднозначно. Так, представители классического функционализма решают эту проблему на основе логического допущения, что все, что возникает в системе и укореняется в ней, несет определенную полезную нагрузку, выполняет важную для системы в целом функцию, отвечает определенной потребности. Например, наличие в Великобритании института монархии объясняется не только традицией, но и тем, что этот институт является своеобразным символом, сплачивающим народ этой страны. Наличие этой позитивной функции и обеспечивает существование этого института в Великобритании. Логика классического функционализма небезупречна. Здесь неизбежно проявляется субъективный взгляд исследователя: кому-то тот или иной институт может казаться полезным, необходимым для политической системы, а кому-то казаться анахронизмом. С этой точки зрения, рассуждает Р. Мертон, «функциональный анализ систематически игнорирует предостережение А. Токвиля о том, чтобы не путать знакомое, привычное с необходимым: «…то, что мы называем необходимыми институтами, зачастую оказывается не более, чем институтами, к которым мы привыкли…». Т. Парсонс, пытаясь преодолеть определенную субъективность классического функционализма, предложил рассматривать проблему целостности системы на основе некоторых системных принципов, которые он вывел, исходя из таких фундаментальных свойств социальной системы, как необходимость, с одной стороны, реагировать на внешнее воздействие окружающей среды и на внутренние возмущения и проблемы, а, с другой — актуализировать механизмы самосохранения и ориентации на долговременные потребности и цели.

 Сформулированные Т. Парсонсом системные принципы (адаптация, целедостижение, поддержание образца и интеграция), по его мнению, могут быть использованы для описания любой системы, потому что носят объективный характер и связаны не с конкретными ценностными ориентациями и желаниями людей видеть тот или иной социальный порядок в обществе, а вытекают из фундаментального свойства любой системы, заключающегося в ее стремлении к самосохранению. Эта методологическая посылка получала свое развитие применительно к теории политической системы в работах Г. Алмонда, который выделял такие системные функции, как социализация (обучение людей навыкам исполнения политических ролей и формирование у них способности ориентироваться в политическом пространстве), рекрутирование (отбор людей для политической деятельности и государственных постов) и коммуникация. Характерной особенностью теоретических моделей политической системы, создаваемых в 50–70 гг. ХХ в., явилось концептуальное обоснование процессов взаимодействия системы со своей окружающей средой.

В этих моделях явно прослеживалось влияние кибернетики, науки, сформулировавшей общие принципы самонастройки, самоуправления системы. Д. Истон использует принятое в кибернетике обозначение воздействия окружающей среды на систему «вход». По его мнению, импульсы, входящие в политическую систему, можно разделить на две большие группы: требования и поддержка. Требования — это сигналы о неудовлетворенности окружением своей политической системой, выраженные в том числе в намерениях оказать воздействие на политическую систему с целью изменения ее внутренней структуры или действий. Требования могут исходить от любого сегмента окружения: от отдельных граждан, групп, институтов или организаций. Поддержка является стабилизирующим и легитимирующим импульсом для политической системы, это проявление удовлетворенности, желания сохранить основные принципы и направления деятельности политической системы. Входящие противоречивые импульсы (требования и поддержка) выводят политическую систему из равновесия, причем чем больше превышение требований над поддержкой, тем выше неустойчивость системы. Политическая система с целью восстановления утраченного равновесия пытается действовать двояко: она либо адаптируется, самоизменяется в соответствии с требованиями окружения, либо стремится к воздействию на само окружение. Последнее выражается в импульсах на «выходе» в виде конкретных решений, действий. Благодаря этим решениям возникает петля «обратной связи», т. е., влияя на окружение, система стремится снизить накал требований, преобразовать их в поддержку и тем самым восстановить утраченное равновесие. Таким образом, самосохранение системы обеспечивается за счет ее постоянной реакции на внешние возмущения. В том случае, если система утрачивает способность реагирования на воздействие окружающей среды, она начинает распадаться.

Значение теоретической модели Д. Истона заключается в том, что он попытался сформировать целостное представление о политической системе, определить ее границы и раскрыть общие принципы ее взаимодействия с обществом в целом. Вместе с тем в его концепции явно чувствовалась чрезмерная сосредоточенность на проблеме стабильности, равновесия политической системы, что не позволило ему предложить убедительное научное объяснение происходящим в политических системах изменениях. В модели К. Дойча видны те же принципы кибернетической системы, но акцент в его теоретических построениях переносится на изучение информационных потоков, которые связывают политическую систему и ее окружающую среду. По его мнению, политическую систему можно рассматривать как систему принятия решений на основе разнообразных потоков информации. Он выделяет в системе ряд блоков, отвечающих за отбор информации, обработку данных, накопление и хранение информац ии, сравнение новой информации с информацией об уже имеющемс я опыте, подготовку решений на основе сравнения имеющихся возможностей с предпочитаемыми целями, обеспечение обратной связи, обеспечивающей информирование центра принятия решений о результатах выполнения решений и о состоянии самой системы. По его мнению, есть четыре фактора, способных повлиять на процесс выработки управленческих решений: информационная нагрузка на систему; запаздывание (отставание) в реакции системы на информацию, исходящую из внешней среды; сила реакции системы на новые факты; способность системы предвидеть, прогнозировать новые ситуации и действовать с учетом этих предполагаемых изменений. Для нормального функционирования, стабильности и эффективности политической системы нужно, чтобы в ней постоянно циркулировала информация, чтобы в ней были многочисленные каналы передачи информации, своеобразные сети, или «нервы управления». Концепция К. Дойча позволяла понять значение коммуникационных процессов в политической жизни общества, принципы их эффективной организации в деятельности органов политического управления, увидеть различия в механизмах принятия решений в различных политических системах. Однако другие важные параметры политической системы, прежде всего институциональные отношения, оказались вне поля зрения этого ученого.

На комплексное видение политической системы претендует структурно-функциональный подход, основные принципы которого были сформулированы Т. Парсонсом, а применительно к политике развиты и уточнены Г. Алмондом и его коллегами. Для такого подхода характерно: — четкое определение функционального назначения политической системы в целом как совокупности «институтов и органов, формулирующих и воплощающих в жизнь коллективные цели общества или составляющих его групп». Весь последующий анализ строится, исходя из поиска и обоснования факторов и условий выполнения политической системой этой функции. Комплексная оценка эффективности и устойчивости системы выводится из ее способности выполнять эту главную функцию; — выделение в самой системе структур (институтов, организаций), участвующих в выработке и реализации политического курса, в регулировании социальными процессами, т. е. в осуществлении главной функции системы.

Среди таких структур современного общества Г. Алмонд и его соавторы выделяют политические партии, группы интересов, органы законодательной власти, органы исполнительной власти, чиновничество и суды; — определение функционального назначения каждой структуры, ее места и роли в процессе принятия политических решений. При этом Г. Алмонд признавал, что в разных политических системах сходные структуры могут выполнять совершенно разные функции, что ведет к многообразию политических систем в современном мире; — описание логики взаимодействия системы с окружающей средой в понятиях «сигналы входа» и «сигналы выхода», а происходящие в системе преобразования полученных сигналов описывается как функции процесса. Г. Алмонд выделял следующие функции политического процесса: артикуляция интереса, агрегация интереса, определение политического курса, осуществление политического курса и вынесение судебных решений; — признание действия некоторых внутрисистемных факторов (системных функций), обеспечивающих воспроизводство и развитие системы. Структурно-функциональный подход позволяет проводить сравнительный анализ политических систем, функционирующих в разных странах, потому что в рамках этого методологического подхода легко вычленяются как основные структурные элементы системы, так и их функции. Построение матрицы «функции-структуры» дает возможность на конкретном эмпирическом материале исследовать формы реализации сходных функций в разных странах или в одной и той же стране в разные исторические периоды, увидеть расхождения в функциях аналогичных структур, составляющих каркас власти в изучаемых странах. С примером такого сравнительного анализа можно познакомиться в книге: Алмонд Г., Пауэлл Дж., Стром К., Далтон Р. Сравнительная политология сегодня (М., 2002).

 Выделение демократических, авторитарных и тоталитарных политических систем, принятое в научной литературе, строится в своей основе на признании существенных различий в структурно-функциональной конфигурации системы политической власти в обществе. Вместе с тем, методология структурно-функционального анализа не позволяет объяснить логику кардинальных изменений в политической системе. Поэтому, как справедливо отмечается рядом ученых, эта методология применима только для объяснения относительно устойчивых систем. В последнее время в политической науке все больший интерес исследователи проявляют к синергетическому подходу. Синергетика изучает процессы, протекающие в открытых и нелинейных (полных неожиданных поворотов, связанных с разными путями развития, точнее их выбором) системах. Ее основным предметом является самопроизвольное возникновение, существование и саморазрушение упорядоченных структур. Синергетический подход к политической системе предполагает описание последней как аутопойетической системы, способной не только к поддержанию своей целостности, но и при определенных условиях демонстрирующей нелинейные формы развития. Аутопойезис (с греч. самотворение, самопорождение) — это самовоспроизводство в изменении, развитии, это способность системы воссоздавать свои основные компоненты, обеспечивать их связанность, упорядоченность, поддерживать собственную идентичность, самотождественность, различение с окружающей средой и одновременно производить изменения внутри себя самой, обеспечивать появление новых элементов, новых зависимостей и связей. Аутопойезис возможен только благодаря развитию метаболических процессов, т. е. постоянному взаимодействию системы с внешней средой.

Для описания политической системы как аутопойетической важно четко представлять ее главную особенность. С одной стороны, политическая система — это упорядоченная совокупность институтов, отношений, статусов и ролей, объективных по своей сути. Но с другой — все ее компоненты существуют только в действиях людей, воспроизводящих эти компоненты. При этом поведение людей всегда многообразнее и богаче нормативных требований системы и порождаемых ими ролевых ожиданий, так как люди включены в обществе в другие социальные системы, у него есть свои индивидуальные особенности восприятия мира политики, свои личные устремления и интересы. И все это лежит за пределами политической системы, не контролируется ею, составляет ее окружающую среду. И именно отсюда, от людей исходит угроза для политической системы, если те в силу определенных причин вдруг не пожелают воспроизводить в своих действиях логику системных взаимодействий. Таким образом, политическая система, чтобы функционировать, должна «подчинить» себе людей, живущих в обществе, заставить их действовать по правилам системы и тем самым получить необходимую жизненную энергию, без которой она не может существовать. В этом заключается смысл открытости политической системы.

Вовлекая человека в свою орбиту, политическая система получает необходимую для своего существования энергию, но системе никогда не удается подчинить себе человека полностью, поэтому он остается для нее внешней средой, которая будет оказывать на систему давление, провоцировать ее изменение или даже разрушение. В аутопойезисе политической системы нет ничего мистического, нет ничего, что выходило бы за пределы возможностей человека, и что не создавалось бы самими людьми в ходе их деятельности. В основе воспроизводства политической системы лежат непрерывные коммуникационные процессы, благодаря которым становится возможным распространение в социуме информации о политическом нормативном порядке, «узнавание» индивидами политических паттернов, сигнализирование о намерениях, интересах, ожиданиях политических акторов, и в конечном итоге — воспроизводство в действиях людей политических структур, объективированного опыта предыдущих поколений, интегрированного в системную ткань политических отношений. Можно выделить три группы коммуникационных процессов, обеспечивающих воспроизводство политической системы: политическая социализация, институализация и легитимация. Все три представляют собой передачу и обмен информацией между действующими индивидами, но специфика каждой группы процессов определяется особыми задачами, точнее особым вкладом, которые они вносят в укрепление и развитие политической системы. Прежде чем дать краткую характеристику указанным коммуникационным процессам, подчеркнем, что они достаточно устойчивы. В обществе неизбежно появляются группы и организации, ответственные за их поддержание и развитие. В итоге эти процессы превращаются в своеобразные объективные механизмы, обеспечивающие ориентацию людей на политический нормативный порядок. В ходе политической социализации происходит усвоение индивидами сложившихся в обществе норм, правил, принятых образцов политического поведения. Благодаря разветвленной сети агентов социализации индивиды знакомятся с основными требованиями, предъявляемыми к тем или иным статусным позициям в политической иерархии, они научаются быть гражданами, избирателями, налогоплательщиками, партийными активистами, государственными чиновниками, депутатами парламента и т. д.

Кроме обучения ролевому поведению в обществе всегда складываются определенные представления о важности и значимости тех или иных политических статусов. Коммуникация этих представлений способствует тому, что индивиды начинают стремиться к исполнению соответствующих ролей, надеясь таким образом реализовать свои потребности в самоутверждении, престиже, уважении, признании и т. п. Более того, когда речь заходит о статусных позициях на высших этажах политической иерархии, то возникает своеобразная конкуренция, выливающаяся в стремление претендентов доказать, кто из них может наилучшим образом исполнить роль депутата парламента, президента, лидера партии. Включение людей в политическую систему никогда не обеспечивается исключительно механизмами политической социализации. Научение ролевому поведению в обществе всегда подкрепляется механизмами политической институализации, позволяющими корректировать исполнение индивидами политических ролей, пресекать политические действия, выходящие за рамки статусно-ролевых стандартов, препятствовать распространению политической девиации. Механизмы институализации можно представить в виде двух процессов: а) институционального контроля, обеспечивающего предохранение уже сложившегося политического института от саморазрушения, способного произойти, если поведение индивидов перестает соответствовать статусно-ролевым стандартам; б) появление новых институциональных образований. Институциональный контроль представляет собой поощряющие и санкционирующие действия людей, к которым они прибегают в ходе общения, поддерживая таким образом ранее сложившиеся образцы политического взаимодействия. Если чиновник начинает нарушать нормы, сложившиеся в рамках института государственной службы, по отношению к нему применяют меры воздействия. Если налогоплательщик уклоняется от уплаты налогов, то, будучи уличенным, он будет подвергнут соответствующему наказанию. Институциональный контроль в обществе обычно дублируется правовым контролем, предполагающем охрану особо значимых норм политического поведения специальными органами (суд, прокуратура и т. д.). Благодаря институциональному контролю удается воспроизводить в действиях людей основные структурные элементы политической системы. Но людям свойственно менять свои представления, ценностные ориентации, они могут инициировать создание новых институциональных образований. Такие новые структуры могут возникать «снизу», т. е. путем постепенного опривычивания складывающихся взаимодействий и их последующей формализацией, и «сверху», когда параметры новой институциональной структуры задаются в виде законов, указов, принимаемых государственным руководством. Как правило, такие решения принимаются по мере осознания нарастающего недовольства масс и нарастающей угрозы расширения зоны девиантного поведения. Осуществляется, как бы, упреждающий удар, т. е. массам предлагаются готовые нормативные отношения, задается алгоритм их будущей деятельности.

Политические реформы есть не что иное, как попытка проведения институализации в виде упреждающего удара, основанного на стремлении снять напряженность в обществе, снизить появления недовольства. Это недовольство еще не подтолкнуло массы к самоорганизации, и предлагаемые политические реформы — попытка властей внести упорядоченность в политические взаимоотношения, не дать недовольству вылиться в бунт. В какой бы форме не осуществлялась институализация, она неизбежно завершается появлением новых организаций или институтов. Появление новообразований может вызвать неадекватную реакцию системы как целого, так как могут возникнуть «структуры-монстры», не вписывающиеся в логику нормативного поля политической системы. Так, созванная по указу императора в 1905 г. Государственная дума не вписывалась в логику системно-нормативного порядка абсолютной монархии. Ее появление требовало изменений в политической системе в целом, перераспределения функций между государственными институтами. Появление в СССР в конце 90-х гг. ХХ в. демократических движений требовало отмены конституционной нормы о руководящей роли КПСС. Институциональные изменения всегда требуют переструктурирования нормативного пространства, которое может быть очень болезненным для политической системы, потому что затрагивает интересы определенных групп, провоцируя на столкновение силы, утрачивающие свои позиции в политическом пространстве, с силами, расширяющими зоны своего влияния. Борьба между ними может спровоцировать резкое нарастание вненормативного, девиантного поведения, способного дезорганизовать политическую систему. В этой ситуации спасти политическую систему от возможного разрушения может механизм легитимации, который обеспечивает выбраковку тех структурных образований, норм, которые являются чуждыми культуре данного общества. Если в массовом сознании доминируют представления о том, что власть эффективна только тогда, когда она сосредоточена в руках одного правителя, то все попытки провести в жизнь принцип разделения властей будет восприниматься в лучшем случае как чудачество, следование моде. Природа механизмов легитимации заключена в особой роли культуры, которая является своеобразным генетическим кодом общества, влияющим на поведение множества индивидов. Чем устойчивее ценностные ориентации населения, тем стабильнее политическая система. Институциональные образования, не соответствующие ценностным образцам культуры общества, либо остаются фикцией, зафиксированной на бумаге, либо поддерживаются силой. Трудности реформирования определяются именно глубиной противоречия между исторически сложившейся и усвоенной массами культурой поведения, мышления, восприятия и предлагаемыми, еще не опривыченными, типами политических взаимодействий. В сознании людей должны произойти серьезные изменения, чтобы они приняли новую систему норм, правил, пересмотрели свои ценностные ориентации. Ценностный раскол населения, религиозный или идеологический, делает общество крайне уязвимым, механизмы легитимации в нем перестают выполнять интегрирующую функцию. Сторонники разных идеологических взглядов могут поддерживать несовместимые институциональные образования, выступать за установление в стране взаимоисключающих структур, организаций и т. п. Таким образом, политическая социализация, институализация и легитимация представляют собой аутопойетические процессы, при помощи которых политическая система воспроизводит себя в постоянном развитии.

Изменения, которые происходят в самой системе в этом случае, видимо, могут прогнозироваться с определенной степенью точности. Это связано с тем, что процессы социализации, институализации и легитимации достаточно подробно описаны в науке, они поддаются операционализации и эмпирической проверке, и следовательно, их исследование позволяет нарисовать конкретную картину восприимчивости общества к тем или иным изменениям. Однако такое прогнозирование возможно только при условии отлаженной, скоординированной работы указанных механизмов. В случае их рассогласования политическая система утрачивает свойства линейности и превращается в нелинейную систему. В синергетике «нелинейность» является центральным понятием. Нелинейные системы лишены жесткой детерминированности, предсказуемости в своем развитии, в них могут происходить самые неожиданные повороты, связанные с прохождением точки бифуркации. Пока механизмы функционирования политической системы (социализация, институализация и легитимация) работают эффективно, обеспечивают ее воспроизводство, система оказывается устойчивой к воздействию случайных факторов, в ней действует логика причинно-следственных зависимостей. Как только давление извне достигает критической точки, политическая система становится уязвимой, подверженной влиянию малозначимых в обычной ситуации факторов, и может измениться самым неожиданным образом. Основным симптомом нарастающего «неблагополучия» системы является увеличение доли политического девиантного поведения, когда индивиды вполне осознанно идут на нарушение сложившихся норм политического порядка. Нарастание девиации, как правило, является составляющей процесса, получившего название аномии.

Термин «аномия» ввел Э. Дюркгейм для обозначения такого «состояния дезорганизации» социальной жизни, когда нормативный, институциональный порядок в обществе перестает выполнять свою регулирующую роль, когда индивиды в своих действиях перестают ориентироваться на установленные ранее правила взаимодействия. Вот как описывает это состояние Э. Дюркгейм: «Никто не знает в точности, что возможно и что невозможно, что справедливо и что несправедливо; нельзя указать границы между законными и чрезмерными требованиями и надеждами, а потому все считают себя вправе претендовать на все»5. Политические аномические процессы в обществе начинают развиваться тогда, когда, во-первых, в силу определенных причин большая часть населения перестает ориентироваться в своих действиях на сложившиеся ранее статусно-ролевые предписания, перестает следовать еще недавно общепринятым нормам политического поведения. Складывается ситуация, когда нормы и правила, институциональный порядок, составляющие каркас политической системы, перестают воспроизводиться, начинают существовать формально, на бумаге, в документах, а не в практике взаимодействий конкретных людей.

Вторым фактором, влияющим на развитие аномии, являются процессы делегитимации, т. е. размывания исходных ценностных основ политического нормативного порядка Они находят свое выражение в утрате широкими массами доверия к государственным органам, в недовольстве руководством страны. Проявляется критический настрой многих людей в отношении тех идеалов, представлений, убеждений, которые еще вчера казались им важными, жизненно необходимыми, задающими смысл их существованию Политические властеотношения начинают держаться исключительно на принуждении, на насилии, что не может долго продолжаться. При наличии указанных выше факторов девиация обретает массовый характер, что ведет к ослаблению социального контроля, снижению возможности эффективно применять институциональные механизмы санкций. В такой ситуации, если самоорганизация, объединение индивидов и имеют место, то они, главным образом, представлены в виде объединений, ориентированных на выражение и защиту узкогрупповых интересов. Фактически политическая система распадается на ряд сегментов (групп, организаций, корпораций), где в каждом из них устанавливаются свои собственные нормы и правила взаимодействий. Происходит отчуждение индивидов от политической системы, т. е. между институциональными, ценностно-нормативными структурами, с одной стороны, и конкретными личностями, с другой, как бы возникает непроницаемая стена. Люди, лишенные ценностно-нормативной ориентации, находятся в состоянии либо крайнего возбуждения, либо глубокой депрессии, они действуют на свой страх и риск, руководствуются сиюминутными интересами и тем самым перестают воссоздавать структурные элементы политической системы. Развитие в обществе аномических процессов означает, что политическая система утрачивает возможности восстановить свое равновесие привычными механизмами, а следовательно, теряет определенность и предсказуемость своего развития. Она приближается к точке бифуркации, где перестают действовать законы постепенности хода развития общества с четко выраженной причинно-следственной зависимостью.

Облик политической системы может измениться самым неожиданным образом, ибо обычные регуляторы воспроизводства институциональных связей не срабатывают в силу разбалансированности внутренних механизмов системы. Прохождение политической системы через точку бифуркации делает ненадежным прогноз ее будущего состояния, если тот строится на экстраполяции ранее выявленных тенденций ее развития. Это связано с тем, что выбор системой своего нового состояния осуществляется под воздействием случайности, которая в силу своей природы обычно не повторяется. Попытки людей направленно реанимировать случайность, благотворно повлиявшую на изменение политической системы в другой стране или в другую историческую эпоху, никогда не дают желаемого результата. Хаотичность политических процессов, нарастающая по мере приближения политической системы к точке бифуркации, спадает после прохождения через эту точку. Это связано с тем, что сделанный системой выбор пути развития активизирует процессы внутренней самоорганизации, порождающие новое качество политической системы. В рамках синергетической парадигмы рождение порядка из хаоса описывается, в частности, в рамках теории диссипативных структур, указывающая на то, что, находясь в неустойчивом состоянии, система переживает воздействие целого ряда флуктуаций (колебаний), одна из которых может получить развитие и стать «диссипативной структурой», позволяющей системе обрести устойчивое состояние. Флуктуации в дезорганизованной политической системе — это действия людей, пытающихся в условиях неопределенности и нестабильности решить собственные проблемы путем объединения своих усилий. Такие совместные действия могут носить стихийный характер (бунты, восстания), а могут обретать форму организованных кооперативных действий, ведущих к появлению организаций, партий, направляющих и координирующих действия людей. Эти всплески самоорганизации людей можно сравнить с волнами в штормовом море, которые, нарастая, пенясь, угрожая, затем исчезают в пучине, чтобы дать возможность подняться новым волнам. Возникновение диссипативной структуры, если использовать нашу метафору, сродни зарождению гигантской волны, которая, набегая, накрывает все остальные и выравнивает поверхность моря. Диссипативная структура притягивает к себе мечущихся людей и подчиняет их своей логике, побуждает их структурировать свои отношения в соответствии с задаваемыми ею принципами и нормами.

В России в 1917 г. такой диссипативной структурой стала партия большевиков. В условиях политического хаоса именно ей выпал случай сыграть роль аттрактора, т. е. центра, притягивающего и определенным образом структурирующего политические взаимодействия. Превращение какой-либо организации в диссипативную структуру означает прохождение политической системы через точку бифуркации и начало нового пути в ее развитии. Диссипативная структура вытесняет другие структуры, становясь системообразующей. Главная особенность диссипативных структур, отмечал И. Пригожин, заключается в том, что для их поддержания требуется больше энергии, чем для обычных структур. Политика не является исключением. Если в обычных условиях структуры, составляющие ткань политической системы, воспроизводятся благодаря опривычиванию населением статусно-ролевых стандартов, легитимации политического порядка, т. е. без видимого принуждения, то возникновение диссипативной структуры в политическом пространстве связано с насилием в отношении других структур, благодаря чему последние «выжигаются», освобождая место для утверждающейся системы отношений. Таким образом, синергетический подход позволяет не только объяснить условия, обеспечивающие воспроизводство устойчивых отношений и связей, составляющих каркас политической системы, но и увидеть процессы, ведущие к кардинальной перестройке ее организационной структуры. Концептуализация политических процессов в рамках этого методологического подхода открывает возможности интерпретации специфики поведения политической системы в переходных обществах, отличающихся высокой степенью нестабильности и изменчивости.