Политика России в Афганистане в 2001-2011 гг.

Российско-афганские отношения имеют давнюю историю. В XX в. Советскому Союзу удалось стать одним из приоритетных иностранных партнеров Афганистана [1]. Однако в 1990-е годы российские позиции на этом направлении значительно ослабли.

Падение социалистического режима Наджибуллы после взятия Кабула отрядами моджахедов стало одновременно причиной и следствием трансформации политики России в отношении Афганистана. Само падение Кабула было во многом предопределено отказом руководства постсоветской России от поддержки афганских коммунистов, прекращением поставок продовольствия и топлива, политической переориентацией на вооруженную оппозицию [2].

Развитию сотрудничества с новой властью препятствовало обострение военно-политической ситуации в стране, раскол недавней оппозиции и начало новой гражданской войны. В августе 1992 г. была проведена вынужденная эвакуация российского посольства из Кабула. Дипломатические отношения с официально признанным Москвой режимом Б. Раббани поддерживались через российское консульство в Мазари-Шарифе вплоть до его закрытия в 1997 г. из-за наступления талибов [3].

Вместе с тем Россия являлась одним из основных спонсоров Северного Альянса, противодействовавшего Талибану, рассматривая последний в числе основных угроз своей национальной безопасности.

Новый этап российской политики в Афганистане, пока не нашедший системного отражения в научной литературе [4], связан с вмешательством США в афганский конфликт. После терактов 11 сентября 2001 г. Москва поддержала антиталибскую политику Соединенных Штатов и формирование в Афганистане Международных сил содействия безопасности (МССБ) при американском участии.

Позже Россия согласилась оказать поддержку военной операции Соединенных Штатов против Талибана, включая транзитное снабжение американской группировки, разведывательное антитеррористическое сотрудничество, политическое взаимодействие [5].

Кроме того, Россия поддержала усилия США по стабилизации обстановки в стране. Ее вмешательство в ход Боннской конференции в декабре 2001 г. сделало возможным создание компромиссной Временной администрации Афганистана, которая заложила основу нового политического строя. Тогда представители Северного Альянса претендовали на верховную власть, ссылаясь на свою главенствующую роль в военном противодействии Талибану. Лидер «северян» Б. Раббани даже намеревался отозвать делегацию Альянса из Бонна, чтобы уклониться от поддержки решений конференции. Однако под давлением России, располагавшей значительным влиянием на «северян» благодаря спонсорству в 1990-х годах, ему пришлось согласиться с формированием администрации при участии представителей других группировок [6]. При российском содействии удалось сравнительно быстро провозгласить новое афганское государство – Исламскую Республику Афганистан (ИРА).

Солидаризация с США на начальном этапе афганского конфликта позволила России избежать угрозы создания религиозными экстремистами форпостов на границе с постсоветскими среднеазиатскими республиками. Напомним, Талибан оказывал активную поддержку чеченским сепаратистам и с 2000 г. фактически находился в состоянии войны с Россией [7]. Деятельность его отрядов на постсоветском пространстве могла ощутимо дестабилизировать обстановку в регионе.

Однако со временем перед Россией на этом направлении стали вставать новые, более сложные задачи, требующие непосредственного воздействия на афганские политико-экономические процессы.

Можно выделить три основных аспекта российских интересов в Афганистане [8]:

· политика (создание механизмов влияния на афганскую внешнюю политику, сохранение регионального баланса и политического нейтралитета Афганистана);

· экономика (международная торговля, транзитные проекты, доступ к перспективным рынкам);

· безопасность (террористическая угроза, наркоторговля).

Политика

На текущий момент одной из главных политических задач России на афганском направлении является обеспечение нейтрального статуса Афганистана, недопущение подчинения страны чьему-либо единоличному внешнему влиянию [9]. Это заставляет искать пути сохранения регионального баланса, и ограничения влияния иностранных государств на афганскую политическую жизнь.

«Оборонительный» характер подобной политики и ограниченность ее целей во многом обусловлены тем, что в последнее десятилетие России пришлось с нуля воссоздавать дружественные отношения с официальным Кабулом и механизмы влияния на афганскую внешнюю политику.

Причем с первых лет новых отношений требовалось не только добиться стабилизации ситуации в Афганистане, но и не допустить в Афганистане образования политической системы, полностью зависимой от США и НАТО, превращения ИРА в плацдарм для закрепления США в регионе.

Ключевым механизмом влияния России на ситуацию в Афганистане стала материальная поддержка режима Х. Карзая. В 2002–2005 гг. Афганистану была оказана военно-техническая помощь на сумму более 200 млн долл., включавшая поставки аэродромного оборудования, комплекса ПВО для защиты аэропорта г. Кабула, средств связи, автомобильной техники. Сюда же входил ремонт 8 вертолетов и 4 военно-транспортных самолетов ВВС Афганистана, а также обучение в России более 300 афганских военнослужащих [10].

Однако этот подход оказался недостаточно эффективным. Препятствиями к укреплению российского влияния в Афганистане стали, предположительно, противодействие США и их союзников по МССБ, а также русофобия немалой части афганской политической элиты – следствие высокой политической активности «моджахедов», участников войны 1979–1989 гг., настроенных антироссийски. При этом, например, в первой половине 2000-х годов моджахеды составляли большинство в нижней палате афганского парламента [11].

По всей видимости, именно политической неэффективностью было обусловлено то, что в 2005 г. Москва прекратила военно-техническую помощь, хотя формально российские дипломаты объясняли этот шаг желанием «избежать дублирования с действиями американцев» [10].

Новая основа российско-афганского сотрудничества была определена в рамках двусторонних встреч на высшем уровне в Москве (2005 г.) и в Астане (январь 2006 г.). Москва обязалась списать долг Афганистана перед СССР, а Кабул гарантировал российскому бизнесу определенные преференции в Афганистане [12]. Диалог о величине долга и сроках списания продолжался вплоть до завершения процедуры в 2007 г. В итоге Россия отказалась от права взыскивать с Афганистана задолженность на сумму более 11 млрд долл.

Результатом этих мер стала активизация российско-афганского экономического взаимодействия. В феврале 2007 г. при Торгово-промышленной палате РФ был создан Российско-Афганский деловой совет, а в октябре того же года Афганское инвестиционное агентство и Торгово-промышленная палата России подписали Меморандум о развитии сотрудничества [3]. В 2010 г. в Москве появился Афганский деловой центр – своего рода экономическое посольство Афганистана [13]. В 2011 г. была сформирована российско-афганская межправительственная комиссия по торгово-экономическому сотрудничеству. С российской стороны ее возглавил министр энергетики Сергей Шматко, с афганской – министр финансов Омар Захелвал. В июне 2011 г. состоялись их первые официальные переговоры.

В 2008 г. Россия активизировала экономическую помощь Афганистану, безвозмездно поставив в Кабул 15 тыс. т пшеницы, а также оказав финансовую помощь на сумму 4 млн долл. [14] В общей сложности с 2001 по 2009 г. Россия предоставила Афганистану гуманитарную помощь на сумму 40 млн долл. [3]

Кроме того, Россия добилась вовлечения Афганистана в ряд международных организаций. Кабул получил статус наблюдателя в ШОС [15]. Обсуждается вопрос о вступлении Афганистана в ряд других международных объединений с целью укрепления взаимодействия со странами СНГ.

Несмотря на значительное «потепление» между Москвой и Кабулом, России не удается компенсировать американское влияние в регионе. США проводят курс на долгосрочное военное присутствие в Афганистане. В стране планируется создать несколько военных баз, формально именуемых афганско-американскими [16]. Эта перспектива вызывает серьезные возражения у МИД РФ [17], однако прочность позиций США подкрепляется финансовой зависимостью Кабула от Вашингтона. В отличие от Ирака Афганистан, располагая значительными запасами полезных ископаемых, не имеет развитой добывающей промышленности, поэтому Кабул не сможет в ближайшей перспективе формировать собственный бюджет без финансовой помощи иностранных спонсоров [18].

Вопрос об использовании Россией афганских внутриполитических механизмов для воздействия на политику Афганистана пока еще недостаточно изучен. По имеющимся сведениям, в стране не сформированы пророссийски ориентированная партия или политическое лобби. Изучение этого вопроса затрудняется тем, что от имени России порой выступали совершенно иные политические силы. Например, иранские дипломаты заявляли в частных беседах, что «представляют также интересы Москвы», используя таким образом в своих целях «виртуальное» влияние России. Подобная ситуация зачастую создавала почву для различных слухов, версий о несуществующих политических партнерах России в ИРА. В частности, крайне негативный резонанс имело участие в конференции «Российско-афганский форум», проведенной одной из российских НПО в мае 2009 г., группы афганцев, подозреваемых в связях с талибами. Это породило в Афганистане домыслы, будто Россия, негативно оценив перспективы официального Кабула, пытается наладить взаимодействие с афганскими экстремистами [19]. Так или иначе, вопрос о поиске и формировании пророссийских кругов в Афганистане открыт и весьма актуален.

Следует упомянуть, что в борьбе за влияние на афганскую политику Россия сталкивается не только с США и их союзниками, но и с рядом конкурентов из числа региональных держав. Так, Пакистан имеет рычаги воздействия на афганский Талибан [20]. Значительными экономическими ресурсами в Афганистане располагают Китай, Иран и Индия, что увеличивает их политический потенциал в стране [21]. Наконец, нельзя не учитывать роль среднеазиатских постсоветских республик в восстановлении и современной политической жизни ИРА [22].

Сейчас наметилась тенденция к сотрудничеству между Россией и Индией в «афганском вопросе», идет выработка общей стратегии и механизмов такого сотрудничества. В 2011 году прошла серия консультаций между Нью-Дели и Москвой по афганскому вопросу, обсуждаются возможности совместных экономических проектов в ИРА [23]. Возможно совместное строительство каскада ГЭС российскими и индийскими компаниями.

Кроме того, в настоящий момент есть основания для «модернизации» геополитических целей и задач российской политики в регионе. Возможен отказ от сугубо «оборонительной» политики, направленной исключительно на стабилизацию ситуации в Афганистане, снижение угрозы постсоветскому пространству и борьбу за афганский нейтралитет. Обсуждается вопрос о том, не стоит ли России попытаться увеличить свое влияние в афганском вопросе и использовать его для привлечения Кабула к процессу комплексного решения более широких региональных проблем, в том числе связанных с пакистано-индийским противостоянием. В свою очередь, это могло бы потребовать большего вовлечения Афганистана и других региональных государств в работу ШОС и ОДКБ, что также является дискуссионным [24].

Военная операция в Афганистане и политика России

Россия позитивно оценила начало антитеррористической операции в Афганистане в 2001 г., отметив, что инициировавшие ее США и Великобритания выступили против международного терроризма, являющегося в равной степени российским противником [25]. Позже Россия и США зафиксировали общее понимание проблемы в Совместном заявлении об антитеррористическом сотрудничестве от 24 мая 2002 года. Также была подписана совместная декларация о новых стратегических отношениях Россия-США, в которой подчеркивалась необходимость создания «стабильного и жизнеспособного» афганского государства и «избавления Афганистана от талибов и Аль-Каиды» [26].

В начале 2000-х годов Россия проголосовала за резолюцию Совета Безопасности ООН о ситуации в Афганистане от 20 декабря 2001 года и содействовала операции США на территории Афганистана [27]. Москване толькооказывала гуманитарную поддержку новому афганскому государству, но и предоставила США разведывательные данные, открыла свое воздушное пространство для военных рейдов против талибов [28].

Однако в процессе операции в Афганистане между Россией и США возникли, прежде всего, определенные разногласия по афганской политике.

Непонимание Москвы вызывают следующие аспекты афганской политики Соединенных Штатов:

- стремление использовать меры по обеспечению безопасности в зоне афгано-таджикской границы для включения Таджикистана в зону геополитического влияния США;

- попытки американского командования МССБ придти к политическому примирению с частью полевых командиров Талибана;

- недостаточные усилия иностранных войск в сфере борьбы с наркоторговлей (см. ниже) [29].

Кроме того, российский МИД неоднократно высказывал тревогу в связи с жертвами среди мирного населения в ходе военной операции в Афганистане [30]. Кроме того, беспокойство Москвы вызвало снижение эффективности военных действий против Талибана и Аль-Каиды в контексте приближающейся даты вывода МССБ из Афганистана в 2014 году.

Однако до сих пор можно говорить, как минимум, о частичном совпадении стратегических интересов США и России в сфере борьбы с террористическими группами и с талибами. Деятельность МССБ в регионе позволяет российской стороне устраниться от непосредственного участия в военных операциях, которые были направлены против режима талибов, представлявшего угрозу и для России, и для США.

Совпадением этих стратегических интересов объясняется активизация сотрудничества России с МССБ в 2008 году в вопросах транзита военных грузов. В этот период безопасность и стабильность традиционных коммуникаций международных сил, проходивших через территорию Пакистана, снизились, что заставило западные страны обратиться за поддержкой к России.

Принципиальное соглашение о транзите грузов для нужд МССБ было достигнуто на переговорах Россия-НАТО в рамках саммита Альянса в Бухаресте в апреле 2008 г. Разрешение на транзит невоенных грузов НАТО дали также Украина, Узбекистан и Таджикистан [31].

Де-юре транзит грузов регулируется двусторонними соглашениями России со всеми странами-участницами МССБ, часть из которых была подписана еще до 2008 года. Эти договоренности регулярно пролонгируются, что в очередной раз было сделано в 2011 году. Действующее соглашение между Россией и США предусматривает воздушный транзит американских грузов в Афганистан 4 500 рейсами в год [32].

За время работы транзитного маршрута через территорию России его значение резко возросло. По данным США, свыше 40% грузов для нужд Международных сил в Афганистане ввозится по северному транзитному коридору [33].

В 2012 году Россия заключила новое соглашение с НАТО об обеспечении вывода войск МССБ из Афганистана. Предполагается, что военные грузы, включая боевую технику, будут перебрасываться с помощью беспосадочных перелетов в Ульяновск, а оттуда по железной дороге вывозиться в ЕС [34].

Следует подчеркнуть, что Россия рассматривает транзит в интересах МССБ не только как коммерческую и политическую сделку, но и как важную составляющую сотрудничества в борьбе с терроризмом. «Мы, предоставляя возможности для транзита, руководствуемся именно стремлением помочь Международным силам полностью выполнить свой мандат» - подчеркнул в своем недавнем заявлении глава российского МИД [35].

Кроме того, укреплению партнерства Россия-США в афганском вопросе способствуют опыт российско-американского сотрудничества в сфере борьбы с наркоторговлей в регионе (см. ниже), а также новое соглашение об оплачиваемой Вашингтоном поставке 21 вертолета Ми-17В-5 для нужд армии Афганистана. Это соглашение о поставке было подписано компанией «Рособоронэкспорт» и Пентагоном 26 мая 2011 г. [36]

Однако двусторонние отношения сталкиваются со значительными проблемами. Прежде всего, это связано с тем, что западные партнеры искусственно ограничивают их формат двусторонними переговорами стран-участниц МССБ с Россией и диалогом Россия-НАТО. При этом исключается возможность диалога НАТО-ОДКБ или США-ОДКБ, что значительно упростило бы согласование механизмов транзита.

Также отношения крайне затрудняет то, что активизация сотрудничества в вопросе поддержки военной операции в Афганистане не приводит к улучшению взаимопонимания в других вопросах, в т.ч. непосредственно связанных с данным регионом. Не выработан компромисс по разграничению геополитических сфер влияния на Среднем Востоке, есть ряд сложных проблем в сфере экономического сотрудничества на территории Афганистана, которые более подробно анализируются в следующей главе [37].

Экономика

В последние годы экономическое сотрудничество между Россией и Афганистаном развивалось довольно успешно. Об этом свидетельствует, в частности, динамика российско-афганской торговли, оборот которой вырос за 7 лет в 9,3 раза. Рост происходил в первую очередь за счет увеличения российского экспорта, составлявшего на 2010 год более 96% оборота, однако афганский импорт в Россию также рос достаточно успешно.

В начале 2011 г. тенденция к росту сохранилась: за первые 4 месяца товарооборот между РФ и Афганистаном увеличился по сравнению с аналогичным периодом 2010 г. почти на 40% и составил около 194,1 млн долл. Особенно сильно – более чем в два раза – вырос экспорт из Афганистана, составивший 20,6 млн долл. США [39].

Структура российской торговли с Афганистаном оставалась на протяжении 2000-х годов стабильной. На 2011 г. около 76% российского экспорта в Афганистан относилось к категории «минеральные продукты», включая нефть и нефтепродукты. Древесина и целлюлозно-бумажные изделия составляли 10,6%, оборудование и транспортные средства – 7%, металлы и металлические изделия – 6,1%. Импорт из Афганистана на 85% состоит из изюма, который традиционно является основным продуктом, поставляемым страной на международные рынки [40].

В последнее время возрастает значение России как поставщика нефтепродуктов в Афганистан, что во многом обусловлено «нефтяным эмбарго» со стороны Ирана, по политическим мотивам блокировавшего, а позже ограничившего поставки горюче-смазочных продуктов в ИРА [41]. Кроме того, иранский бензин с низким октановым числом по качеству уступает топливу из стран СНГ. Все это вынудило Афганистан увеличить закупку ГСМ на постсоветском пространстве.

Продолжается и обмен инвестициями между Россией и Афганистаном, хотя он сравнительно невелик. Размер инвестиций, поступивших в 2010 г. из Афганистана в Россию, составил 7,9 млн долл. Российские компании вкладывают в Афганистан примерно 10 млн долл. в год (в 2007–2010 гг. инвестировано около 40 млн долл.) [42].

В Афганистане сейчас работает ряд российских компаний, преимущественно специализирующихся на строительстве инфраструктурных объектов. С 2005 г. компании «Инсет» и «Норманн» занимались строительством мини-ГЭС на афганских реках, в 2007 г. «Технопромэкспорт» приступил к ремонту и модернизации ГЭС «Наглу». Действует фирма «Мультинет» (филиал Ростелекома), специализирующаяся в области предоставления доступа к Интернету и сотовой связи. Российские авиакомпании «Вертикаль-Т», «UTair» и российско-украинская «Волга-Днепр» принимают участие в транспортировке грузов на территории Афганистана, в том числе по заказу сил МССБ [43].

В рамках межгосударственных переговоров (в частности, в июне 2011 г.) обсуждалось участие российских компаний в реализации транснациональных проектов: трубопровода ТАПИ (Туркменистан–Афганистан–Пакистан–Индия) и электромагистрали CASA-1000. ОАО «Интер РАО ЕЭС» намеревается строить в Афганистане ЛЭП-500/220 кВ и подстанций, ОАО «Газпром» – участвовать в создании афганской части ТАПИ в качестве соинвестора и подрядчика [44].

Значительная часть строительных проектов в Афганистане оплачивается из средств иностранных спонсоров, что порождает значительные трудности в их реализации российскими участниками. Фактически России приходится вести по каждой из инициатив два переговорных процесса – с афганской и американской сторонами, а это приводит к затягиванию процесса и рассогласованности позиций.

В 2011 г. был составлен перечень приоритетных для России афганских проектов. В их число вошли Кабульский домостроительный комбинат, завод азотных удобрений в Мазари-Шарифе, электростанция в Джелалабаде, цементный завод в Джабул-Сарадже [45]. Предполагается, что российские компании будут участвовать не только в восстановлении, но и в долевой эксплуатации этих объектов.

Не всегда переговоры о подобном сотрудничестве достигают цели. В 2010 г. предметом переговоров по линии ТПП РФ являлось участие российских компаний в ремонте ГЭС «Дарунта», однако в тот момент ремонтные работы уже велись компанией ANHAM (Саудовская Аравия). В первой половине 2011 г. обсуждался вопрос об участии специалистов из России в восстановлении трассы Саланг, но эти работы также ведутся без российского участия. В ходе консультаций 2011 г. в Москве российских бизнесменов с представителями Агентства США по международному развитию (USAID), отвечающего за гуманитарные проекты в ИРА, американские спонсоры достаточно жестко заявили, что хотят видеть российские компании в Афганистане только в качестве субподрядчиков [46]. То есть американская сторона стремится ограничить свободу действий российского бизнеса и его прибыли от афганских восстановительных проектов.

Сталкивается с определенными трудностями и участие российских компаний в конкурсах на право разработки крупных месторождений полезных ископаемых в Афганистане. Существует убеждение, что при подведении итогов проигранного российскими корпорациями конкурса на разработку медного месторождения в Айнаке и аналогичного тендера в Хаджигаке в 2011 г. большую роль играла коррупционная составляющая.

Более успешно развивается сотрудничество России со странами-участницами МССБ в отношении финансируемых ими закупок для нужд ИРА. Самой крупной сделкой здесь стал уже упомянутый контракт на поставку российских вертолетов для нужд афганской армии. Впрочем, его нельзя расценивать как успех собственно российско-афганской торговли, так как он был заключен в рамках закупок российской авиатехники НАТО [47].

Проблема исламистского терроризма

Ключевым интересом России применительно к современной ситуации в Афганистане является обеспечение собственной национальной безопасности и безопасности союзников в Средней Азии. Операция МССБ 2001 г., которая позволила ликвидировать режим Талибана, не уничтожила полностью угрозу экспорта терроризма, прежде всего – в Таджикистан, Узбекистан и Кыргызстан.

Опасность для постсоветских республик представляют прежде всего экстремистские группировки из стран бывшего СНГ. На территории Афганистана они известны под общим именем Исламского движения Узбекистана (ИДУ). Считается, что ИДУ – объединение исламских экстремистов из стран Узбекистана и других постсоветских государств. Его костяк составили непримиримые таджикские радикалы, покинувшие Таджикистан после завершения гражданской войны. Позже организация стала местом концентрации для других владеющих разговорным русским радикальных исламистов из стран бывшего СССР.

Активность ИДУ в северных районах Афганистана вызывает большую тревогу, так как уже имели место случаи проникновения с афганской территории банд боевиков, крупнейшим из которых были Баткенские (Кыргызстан) события 1999 г. [48]

Следует оговориться, что пока политическая и этническая сущность ИДУ остается спорной. Например, в опубликованном организацией в 2011 г. году списке из 87 убитых боевиков движения 64 были афганцами и лишь 20 – выходцами из СНГ [49]. Судя по всему, ИДУ и ассоциируемое с ним Исламское движение Туркестана в большей степени являются не независимыми организациями, а механизмом для набора иностранных волонтеров в Талибан. После убийства в 2009 г. лидера ИДУ Тахира Юлдашева политический вес движения сильно упал, и его отряды были окончательно интегрированы в структуры афганских и пакистанских талибов.

Однако боевики, относящие себя к ИДУ, продолжают действовать на севере Афганистана. В 2011 году поступали сообщения о задержании спецслужбами в афганских приграничных уездах активистов движения [50]. Кроме того, есть ряд независимых свидетельств, что в отрядах движения Талибан на севере Афганистана большую роль играют боевики из стран СНГ.

Россия традиционно занимает непримиримую позицию в отношении любой активности террористов в приграничных со странами СНГ областях. Еще в 1990-е годы Москва выступила в качестве противника талибов в данном регионе, что предопределило российско-американское сотрудничество в антитеррористической операции [51].

Российскую политику в этом вопросе следует признать достаточно эффективной, так как она позволяет избежать ухудшения ситуации в регионе и усиления угрозы для среднеазиатских стран СНГ. Афганские отряды ИДУ, по имеющимся данным, не предпринимали масштабных трансграничных операций с момента Баткенских событий. Причиной обострения ситуации в Таджикистане в 2010 г., включая Раштский инцидент, являются не враждебные воздействия с территории Афганистана, а негативные тенденции в самой республике [52].

Статистика МССБ фиксирует стабильное падение боевой активности вооруженной оппозиции в северных районах Афганистана на протяжении лета и осени 2011 г. [53] Это вызвано в первую очередь сокращением сил экстремистов. За последние годы численность вооруженных группировок, действующих на севере Афганистана, включая отряды боевиков и чисто криминальные банды, уменьшилась с 500 до 315 человек [54]. Общая численность отрядов, принадлежащих к ИДУ, оценивается в 2000, причем большая часть из них скрываются в Пакистане и пакистано-афганской приграничной зоне [55].

Существующая в современной печати полемика вокруг «возрастания террористической угрозы Таджикистану» со стороны Афганистана, на наш взгляд, объясняется непониманием ситуации в регионе. Афганистан граничит не только с Узбекистаном и Таджикистаном. Так, афганская граница с Туркменией протянулась на 744 км, и она, в отличие от границ с другими республиками, обладает более удобным для передвижения ландшафтом. Можно упомянуть также, что в граничащей с Туркменией провинции Герат сейчас действует 55 отрядов боевиков общей численностью в 1000–1200 человек [56], что значительно больше сил ИДУ в северном Афганистане. Однако реальной угрозы Туркменистану эти отряды сейчас не представляют.

Это объясняется тем, что основная трансграничная мобильность боевиков обусловлена не желанием расширить зону конфликта (к чему не располагает оперативная и политическая обстановка), а стремлением скрыться от преследования со стороны национальных органов правопорядка и иностранных войск. Например, в 2011 г. появились данные о том, что какие-то группы боевиков прячутся в фисташковых лесах на территории таджикистанского заповедника «Дашти Джам» (Шуроабадский район) [57]. Впрочем, нельзя исключать, что это лишь преувеличенные слухи об очередном проникновении афганских браконьеров в район хребта Хазратишох (традиционная проблема края) [58].

Таким образом, сейчас ситуация в северном Афганистане с точки зрения безопасности соседних среднеазиатских государств достаточно стабильна. Экстремистам не удалось создать в регионе постоянных тренировочных лагерей, вербовочных баз или подпольных СМИ, способствующих распространению терроризма на постсоветском пространстве.

В вопросе об идеологической экспансии радикального ислама из Афганистана в республики Средней Азии пока много неясности. К сожалению, автору известны случаи, когда выходцы из ИРА с небезупречным политическим прошлым занимают различные должности в религиозных структурах постсоветских государств. Однако сейчас нельзя сказать, в какой мере это явление распространено и насколько значительна подобная угроза в сравнении с проникновением экстремистских идей из арабских государств, включая Саудовскую Аравию и Катар.

В заключение заметим, что решение региональных проблем безопасности руками США и их союзников по МССБ может привести к размыванию влияния России и усилению позиций США в Средней Азии.

Проблема наркоторговли

Наркоторговля – одна из наиболее серьезных нерешенных проблем российской политики в ИРА.

На 2010 г. Афганистан производил 66% мирового опийного мака и являлся основным источником наркотиков-опиатов в Евразии [59]. Через Россию и страны Средней Азии проходит традиционный маршрут экспорта афганского опия и героина («северный путь»). Это создает условия для распространения наркотиков на постсоветском пространстве.

Анализ приведенной статистики позволяет установить высокую степень зависимости уровня диспансеризации наркоманов в России от производства опия в Афганистане. Соответствующая зависимость показателя смертности от наркотических отравлений является более спорной, хотя и имело место снижение смертности после сокращения опийного производства в 2008–2009 гг.

Производство опийного мака было запрещено в стране в 2002 г., однако реализация этой меры оказалась крайне неэффективной. Ухудшение ситуации с наркоторговлей в Афганистане в первой половине 2000-х годов вызвало острые противоречия между Россией и США по данному вопросу [61]. Москва настаивала на усилении борьбы с производством опия и разработке принципиально новой стратегии с участием других стран региона.

США, занимающие лидирующую позицию в МССБ, уклонялись от принятия дополнительных обязательств по борьбе с наркотиками, выходящих за рамки мандата ООН. Национальные интересы США не требовали подобных мер, учитывая географическую удаленность от Афганистана и специфику наркорынка. Кроме того, в военном руководстве и экспертном сообществе США существовали принципиальные противники борьбы с наркотиками в Афганистане, поскольку она могла вызвать недовольство вовлеченного в наркобизнес населения и помешать действиям против террористов [62].

Европейские участники коалиции, включая Великобританию, придерживались более активной позиции в этом вопросе, однако не располагали достаточными ресурсами для проведения независимой от США политики [63]. С критикой пассивности США выступали и афганские власти, в том числе сам Хамид Карзай [64].

Лишь в октябре 2008 г. в рамках саммита НАТО в Будапеште было принято решение об ограниченном участии военных альянса в антинаркотической политике. Предполагалось их участие в борьбе с наркотрафиком и наркопроизводством, при отказе от прямой поддержки операций по ликвидации опийных посевов [65].

Вопрос недостаточности афганской и американской антинаркотической деятельности стал одним из наиболее болезненных в афганско-российских двусторонних отношениях. Перелом произошел лишь после спада наркопроизводства в 2008–2009 гг., в связи с чем официальные лица России смягчили критику афганской политики. Это привело к некоторому «потеплению» [66]. В 2009 г. Афганистан даже обратился к России с официальной просьбой о помощи в борьбе с наркоторговлей [67].

Сейчас позиция России определяется продвижением плана антинаркотической политики «Радуга-2». Российская сторона считает ранее разработанный международными экспертами план «Радуга» неудачным и предлагает свой проект. Он предусматривает [68]:

1. Принятие новых резолюций Советом Безопасности ООН по проблеме афганского наркопроизводства, в т.ч. о включении борьбы с незаконными посевами опийного мака в компетенцию МССБ;

2. Реализацию новой программы восстановления экономики и развития Афганистана через инфраструктурное развитие, прежде всего, энергетики и электрификации, создание не менее 2 млн рабочих мест для афганцев;

3. Повышение эффективности ликвидации посевов опиумного мака с 3% до 25%;

4. Включение в санкционный список ООН крупных землевладельцев, предоставляющих принадлежащую им землю под маковые плантации, в этих целях составление земельного кадастра для южных провинций Афганистана;

5. Развитие оперативного сотрудничества, обмена разведданными, включая места дислокации нарколабораторий, маршруты поставок прекурсоров и т.д.;

6. Совместное обучение афганских наркополицейских.

Россия прилагает значительные усилия, чтобы довести свое видение проблемы до представителей международного сообщества, на что был направлен, в частности, Международный антинаркотический форум, проведенный в 2010 г. в Москве [69].

Важной составляющей российской борьбы с афганским наркотрафиком является совместная оперативная работа с региональными и западными спецслужбами. В 2010 г. при участии США, Афганистана и Таджикистана была сформирована оперативная группа, которая провела не менее 4 операций по ликвидации подпольных наркопроизводств в Афганистане. В результате было изъято более 1,5 т героина, 4,5 т морфина и 300 кг опиума [70]. Наиболее резонансной стала операция, проведенная силами НАТО и местной полиции на основе российских оперативных данных в провинции Нангархар в октябре 2010 г. [71]

Россия ищет и новые пути. В частности, для борьбы с наркотрафиком используются религиозные каналы взаимодействия. В 2011 г. Совет муфтиев России подписал соглашение с представителями афганской уммы, касающееся сотрудничества в борьбе с наркоторговлей. Стороны договорились о том, что афганские улемы будут более активно заниматься антинаркотической пропагандой, вести регулярные проповеди в мечетях, осуждающие распространение и потребление наркотиков [72].

Несмотря на все эти меры, обстановка остается сложной. В 2011 г. впервые за последние 4 года в Афганистане был отмечен рост производства опия. Одновременно пограничные службы республик Средней Азии зафиксировали увеличение наркотической контрабанды [73].

Заключение

Можно констатировать, что России еще в начале 2000-х годов, опираясь на поддержку США и официального Кабула, удалось:

· способствовать уничтожению режима Талибана и создать систему, сдерживающую распространение экстремистского исламизма в регионе;

· установить нейтральные или даже дружественные отношения с афганским правительством;

· создать определенные условия для двустороннего экономического сотрудничества.

Однако к настоящему моменту используемый набор инструментов оказывается явно недостаточным для решения нового круга задач: борьбы с наркотрафиком, защиты российских экономических интересов, создания геополитических противовесов влиянию США в регионе.

Возникает необходимость разработки новых подходов к политике в Афганистане, скоординированной деятельности всех государственных ведомств на данном направлении. На решение этой задачи направлено, в частности, создание поста специального представителя Президента РФ по Афганистану, который сейчас занимает опытный российский дипломат З. Кабулов.

Кроме того, в последнее время активизируется публичная дипломатия с участием религиозных, политических и иных неправительственных организаций, что также требует новых подходов и механизмов координации на российско-афганском направлении.

Примечания:

[1] Интервью Азизуллы Карзая, афганского посла в Москве // Афганистан.ру, 28 ноября 2011. Подробнее об отношениях в это время см., например, Теплинский Л.Б. История советско-афганских отношений. М.: Мысль, 1988.

[2] Слинкин М. Ф. Афганистан: страницы истории. (80-90-е гг. XX в.) Симферополь: Межвузовский центр «Крым», 2003. С. 176-177.

[3] Россия и Афганистан (к 90-летию установления дипломатических отношений) // Сайт МИД РФ. [Без даты, доступ 12/12/2011].

[4] Ей посвящено незначительное число работ: Bjelakovic N. Russian Policies and Views Related to Afghanistan. DRDC CORA TM 2007–05. Ottawa: Department of National Defence, 2007; Тренин Д., Малашенко А. Афганистан: взгляд с севера. Пер. с англ. М. Коробочкина. Москва: Московский Центр Карнеги, 2010; Kulhanek J. Russia as the West Illusive Ally in Afghanistan // Turkish Policy Quarterly, V. 2, Number 3, November 2010. Laruelle M. Russian Strategies in Afghanistan and their consequences for NATO // Research Paper by NATO Defense College Research Division, № 69, November 2011.

[5] Mankoff J. Russian Foreign Policy: The Return of Great Power Politics. Second Edition. Lanham: Rowman & Littlefield, Publishers, 2012. P. 45-46.

[6] A. Abdullah interview on April 5, 2002 // Сайт «Campaign Against Terror». PBS. [Без даты, доступ 12/12/2011].

[7] Сикоев Р. Р. Талибы: религиозно-политический портрет. М.: Институт Востоковедения РАН, 2004. С. 205-206. Dawn, February 1, 2000.

[8] Проблема оценки политических интересов России в Афганистане рассматривается в: Мендкович Н. А. Обзор российских интересов в Афганистане // Афганистан.ру, 21 июля 2008; Дружиловский С. Б. Итоги антитеррористической операции в Афганистане и интересы России // Афганистан.ру, 28 апреля 2009.

[9] Заявление Министра иностранных дел С. В. Лаврова // РИА «Новости», 5 декабря 2011.

[10] Грошков И. Россия в Афганистане всерьез и надолго [интервью с директором Второго департамента Азии МИД РФ А. Марьясовым] // Независимая Газета, 5 марта 2007.

[11] Wilder A. A House Divided? Analysing the 2005 Afghan Elections. Kabul: Afghanistan Research and Election Unit, December 2005. P. 5. Искандаров К. Парламент Афганистана: прошлое и настоящее // Афганистан.ру, 20 сентября 2007.

[12] Лузянин С. Афганистан – Центральная Азия – Россия: опасный транзит и параметры взаимодействия (2005-2008 гг.) // Афганистан.ру, 30 октября 2006.

[13] Афганистан.ру, 26 сентября 2010.

[14] Медведев Д. А. Дмитрий Медведев направил ответное послание Президенту Афганистана Хамиду Карзаю // Сайт Президента РФ. [Без даты, доступ 12/12/2011].

[15] Афганистан.ру, 15 июня 2011.

[16] Афганистан.ру, 7 июня 2011. Афганистан.ру, 15 декабря 2011.

[17] ИТАР-ТАСС, 12 ноября 2011.

[18] См. Мендкович Н. А. США в Афганистане и Ираке уйдут или останутся? // Новое восточное обозрение, 5 декабря 2011.

[19] Серенко А. Н. На «линии Дюранда» появились «русские талибы» // Афганистан.ру, 29 мая 2009. Мендкович Н. А. Россия и «пуштунский фактор» // Афганистан.ру, 3 июля 2009.

[20] В 2011 году BBC выпустила двухсерийный документальный фильм о связях Пакистана и афганских талибов «Secret Pakistan» (Collins S., Watts E., 2011), где приводились, в частности, интервью с рядом полевых командиров-талибов. О сотрудничестве Пакистана с талибами также см.: Серенко А. Н. Исламабад выводит на политическую сцену «новых талибов» // Афганистан.ру, 24 февраля 2010; Мендкович Н. А. Очерк политической и экономической ситуации в современном Афганистане. Часть вторая: Талибан // Перспективы, 11 ноября 2011.

[21] Afghanistan’s Other Neighbors: Iran, Central Asia, China. Conference Report. Istanbul: American Institute of Afghanistan Studies-Hollings Center, 2009. Также см.: Мендкович Н. А. Индийская политика в Афганистане // Афганистан.ру, 25 сентября 2011.

[22] Некоторые аспекты сотрудничества этих государств с Афганистаном рассматриваются в: Ибрагимова Г. Р. Постконфликтное восстановление Афганистана: взгляд из Центральной Азии // Афганский эндшпиль? «Звенья», № 2(15), 2011. М.: Фонд Исторической Перспективы, 2011. С. 80-109. Digol D. Small players in a great game: The Afghanistan policies of the Central Asian states. A Pilot Study // Сайт Institute for Peace Research and Security at the University of Hamburg, [Доступ 10/02/2012].

[23] Афганистан.ру, 19 декабря 2011.

[24] Подробнее см. Козырев Н. И., Сафранчук И. А. Можно ли помочь афганцам восстановить мир и стабильность? (Взгляд из России) // Афганистан.ру, 24 января 2012.

[25] Заявление МИД России в связи с началом контртеррористической операции США и Великобритании на территории Афганистана российского // Сайт МИД, 7 октября 2001.

[26] Московская декларация о новых стратегических отношениях между Российской Федерацией и Соединенными Штатами Америки, принятая Президентом В. Путиным и Президентом Дж. Бушем 24 мая 2002 года в Москве // Сайт Президента РФ, 24 мая 2002.

[27] Резолюция 1386 (2001), принятая Советом Безопасности на его 4443-м заседании, 20 декабря 2001 года // Сайт ООН, 20 декабря 2001. См. также О принятии резолюции 1386 о создании Международных Сил Содействия Безопасности в Афганистане // Дипломатический вестник, январь 2002.

[28] Бочков С. О. Журавлев В. П. В.В.Путин и проблемы борьбы с терроризмом // Право и Безопасность, № 1-2 (6-7), июнь 2003.

[29] Bjelakovic N. Russian Policies and Views Related to Afghanistan. P. 11-13.

[30] Интервью Министра иностранных дел РФ С. В. Лаврова // Сайт МИД РФ, 16 марта 2009 года.

[31] Бурлинова Н. В. Война в Афганистане (2001 – 2011 гг.): обзор и перспективы // Перспективы, 1 июля 2011.

[32] Подписан закон о ратификации соглашения между Россией и США о транзите военных грузов в Афганистан через территорию России // Сайт Президента РФ, 9 марта 2011.

[33] Афганистан.ру, 24 июня 2011.

[34] Соловьев В. Американцы уйдут из Афганистана через Ульяновск // Коммерсантъ, 3 февраля 2012.

[35] Афганистан.ру, 9 февраля 2012.

[36] Российско-афганская экономическая деятельность в 2011 году...

[37] О других проблемах в отношениях Россия-США и Россия-НАТО см. Смирнов П. Е. Россия – США – НАТО: возможности сотрудничества в сфере европейской безопасности // Россия и Америка в XXI веке, № 2, 2011.

[38] Об обстановке в Афганистане (справка) Сайт Министерства экономического развития РФ, 2011. [Доступ 12/12/2011]. Российско-афганское экономическое сотрудничество // Сайт Министерства экономического развития РФ, 2011. [Доступ 12/12/2011]. Абдуллаев Т. Афганистан – свободный рынок // Российская газета, 24 января 2011. Взгляд, 14 июня 2011.

[39] Информационно-аналитический бюллетень «Мизан», выпуск 20 июня 2011. Сообщение сайта Министерства энергетики РФ, 14 июня 2011.

[40] Российско-афганское экономическое сотрудничество…

[41] Подробнее см.: Мендкович Н. А. Топливный кризис персидской оси // Новое восточное обозрение, 26 января 2011.

[42] О деятельности ТПП России в 2010 г. на афганском направлении. Москва: ТПП, 2010. С. 5-6.

[43] Интервью А. Братякова, советника по торгово-экономическим отношениям посольства РФ в ИРА // РИА «Новости, 9 ноября 2010.

[44] Российско-афганская экономическая деятельность в 2011 году. Доклад экспертной группы Центра Изучения Современного Афганистана. Москва, июль 2011.

[45] Интервью Надир-Шаха, президента Афганского Делового Центра в Москве // Афганистан.ру, 6 июня 2011.

[46] Афганистан.ру, 24 июня 2011.

[47] Афганистан.ру, 21 июня 2010.

[48] Омуралиев Н., Элебаева А. Баткенские события в Кыргызстане // Центральная Азия и Кавказ. № 1(7), 2000.

[49] 1432 ҳижрий йил (мелодий 2011) даги шаҳидлари // Сайт ИДУ [Без даты, доступ 11/12/2011]. Roggio B. IMU names 87 'martyrs' killed during past year // Long War Journal, November 30, 2011.

[50] Афганистан.ру, 20 сентября 2011.

[51] Jasinski M. Russian Policy Toward Afghanistan // Center for Nonproliferation Studies, September 15, 2001.

[52] Tajikistan: The Changing Insurgent Threats. Asia Report № 205. 24 May 2011. P. 2, 14.

[53] ISAF Monthly Data Trends through November 2011. Published on 20 December 2011. P. 3 // Сайт МССБ. [Доступ 20/12/2011].

[54] Pajhwok, 12 October 2011.

[55] Данные Службы национальной безопасности Узбекистана // Central Asia Online, 19 декабря 2011. Giustozzi A., Reuter C. The Insurgents of the Afghan North. AAN Thematic Report 04/2011. Kabul: Afghanistan Analysts Network, 2011. P. 20.

[56] Вакхт, 22 августа, 24 августа 2011.

[57] Афганистан.ру, 20 октября 2011.

[58] НИАТ «Ховар», 14 марта 2011.

[59] Afghanistan Opium Survey 2010. December 2010. Kabul: UNODC, 2010. P. 7.

[60] Ibid.. P. 58. Статистика заболеваемости населения РФ // Сайт Росстата. [Без даты, доступ 20/12/2011]. Статистика бюро судебно-медицинской экспертизы, опубликованная Е. Ройзманом, президентом Фонда «Город без наркотиков» (Екатеринбург) // Сообщения в блоге Е. Ройзмана 27 мая 2008 года, 18 мая 2010, 16 мая 2011.

[61] Bjelakovic N. Russian Policies and Views Related to Afghanistan. P. 12.

[62] Carpenter T. D. How the Drug War in Afghanistan Undermines America’s War on Terror. Washington, D.C.: CATO Institute, 2004. P. 2, 6.

[63] Пластун В. НАТО и наркотрафик // Афганистан.ру, 17 сентября 2007.

[64] Афганистан.ру, 30 августа 2007.

[65] NATO Web-site, October 10, 2008. Ср.: BBC, October 10, 2008.

[66] Сабир М. Ф. «Фактор Иванова»: Россия меняет свою афганскую стратегию // Афганистан.ру, 22 марта 2010.

[67] Афганистан.ру, 13 мая 2009.

[68] Текст приводится по Иванов В. Доклад председателя Государственного антинаркотического комитета, директора ФСКН России Виктора Иванова // Региональная антинаркотическая конференция, г. Кабул, Афганистан. 5-6 сентября 2011 г..

[69] Ср.: «…мы принимаем во внимание комплекс мероприятий, предложенных Российской Федерацией и другими участниками форума и направленных на ликвидацию афганского наркопроизводства, а именно: повышение внимания ООН к проблематике противодействия глобальной наркоугрозе, прежде всего исходящей с территории Афганистана; скоординированное осуществление программ экономического развития ИРА; уничтожение посевов наркосодержащих растений с параллельной реализацией программ альтернативного развития; более активное подключение МССБ к борьбе с афганской наркоинфраструктурой; развитие сотрудничества правоохранительных органов региона, включая обмен информацией, касающейся незаконного оборота наркотиков и прекурсоров для их производства; продолжение проектов по подготовке кадров для антинаркотических служб Афганистана и других государств региона». (Итоговое заявление Международного форума «Афганское наркопроизводство – вызов мировому сообществу», состоявшегося в Москве 9-10 июня 2010 г. // РИА «Новости», 24 июня 2010).

[70] Афганистан.ру, 20 апреля 2011.

[71] Афганистан.ру, 28 октября 2010.

[72] Независимая Газета, 28 сентября 2011.

[73] Afghanistan Opium Survey 2011. Summary Finding. October 2011. Kabul: UNODC, 2011. P. 1. CA-News, 4 октября 2011. Российская газета, 27 сентября 2011. См. также Мендкович Н. А. Нарковойна: первые итоги 2011-го // Новое восточное обозрение, 15 октября 2011.