Россия и Грузия: К долгосрочной повестке дня российско-грузинских отношений

В октябре 2012 г. в Грузии произошла смена власти. За прошедшее с тех пор время процесс нормализации отношений между Россией и Грузией сдвинулся с мертвой точки, несмотря на весь скепсис, который высказывали на этот счет наблюдатели в обеих странах1. Открыт прямой политический диалог между двумя странами: заместитель министра иностранных дел России Григорий Карасин регулярно встречается со специальным представителем премьер-министра Грузии по вопросам отношений с Россией Зурабом Абашидзе. И в России, и в Грузии заметно снижен градус взаимной враждебной риторики. Традиционные грузинские товары вернулись на российский рынок. Количество российских туристов в Грузии увеличилось почти на 40%. В парламенте Грузии проходят слушания о внесении поправок в закон об оккупированных территориях: планируется декриминализация первого посещения Абхазии или Южной Осетии со стороны России без согласия грузинских властей. Стали более активными контакты в культурной сфере, активизировался диалог экспертных сообществ двух стран. Грузия в лице премьер-министра Бидзины Иванишвили предложила России помощь в обеспечении безопасности Олимпиады в Сочи и, судя по некоторым фактам (задержание Микаила Кадиева и Ризвана Омарова, подозреваемых в убийстве главы Хасавюртовского района Дагестана 2, Юсупа Лакаева, подозреваемого в убийстве российского дипломата Дмитрия Вишернева и его супруги), такое сотрудничество уже идет. Это тем более важно, что президент России Владимир Путин в июне 2013 г. заявил, что эффективное взаимодействие с Грузией по противодействию терроризму станет первым шагом к восстановлению безвизового режима между двумя странами 3. Разумеется, помимо взаимных позитивных сигналов имеются и негативные. Это неизбежно, если принять во внимание, что российско-грузинские отношения портились на протяжении многих лет. Но в общем можно говорить о положительном балансе нормализации.

В то же время тактическая повестка российско-грузинских отношений близится к исчерпанию. Открытие прямого диалога, снятие прежних ограничений на грузинский импорт, активизация сотрудничества в области борьбы с терроризмом, экономики, транспортного сообщения, науки и культуры – практически исчерпывающий набор тем, которые Россия и Грузия могут обсуждать, не переступая тех "красных линий", на которые так часто ссылаются и в Москве, и в Тбилиси, подразумевая фундаментальные политические противоречия между двумя странами. По некоторым из перечисленных направлений переговоров еще многое предстоит сделать, но уже очевидно, что не в поставках вина и не в регулярных авиарейсах стоит искать тот драйвер, который придаст новую динамику российско-грузинскому потеплению.

Неизбежная пауза в диалоге двух стран может разочаровывать. Но она открывает пространство для обсуждения долгосрочных и устойчивых интересов России на грузинском направлении и постановки стратегических вопросов российско-грузинских отношений. Во время этой вынужденной паузы странам предстоит ответить на главный вопрос – возможны ли между Россией и Грузией полномасштабные двусторонние отношения без возобновления отношений дипломатических. Обсуждению этого вопроса и посвящен настоящий доклад.

Международный контекст российско-грузинских отношений

Никакие двусторонние отношения на постсоветском пространстве не зависят от внешних факторов в такой степени, как российско-грузинские. Несмотря на обретение Грузией независимости, крушение экономики и государственных институтов в 1990-х гг. сильно ограничило суверенитет страны. Суммарное падение ВВП Грузии в результате распада СССР было наибольшим среди всех республик Союза (72%) 4. Политическая нестабильность и радикализм привели к кризису и гражданской войне. За помощью в решении задач национального строительства политические лидеры Тбилиси обращались к внешним силам, круг которых в тот период был ограничен.

Первое поколение элит независимой Грузии стремилось дистанцироваться от России. Правда, в этом стремлении Грузия была не одинока, подобным образом действовали и многие другие бывшие советские республики. Для Тбилиси такая политика не связывалась с западным выбором. Ряд пунктов программы Звиада Гамсахурдиа указывал скорее на своего рода "кавказский изоляционизм". Усиление этнического национализма в конце 1980-х – начале 1990-х гг. привело к двум кровопролитным гражданским конфликтам в Абхазии и Южной Осетии 5. Стремясь обезопасить себя от нестабильности на границах, Россия деятельно участвовала в урегулировании гражданских конфликтов на постсоветском пространстве. Благодаря посредничеству Москвы во всех случаях кровопролитие удалось остановить, а в некоторых – достичь примирения сторон, как в Таджикистане. Однако российские усилия по стабилизации грузино-абхазских и грузино-югоосетинских отношений стали восприниматься в Тбилиси как препятствие для восстановления контроля над отколовшимися автономиями. В Грузии широко обсуждалась тема "поддержки сепаратистов" со стороны Москвы или влиятельных сил в России, но не получали внимания ни усилия российской дипломатии по урегулированию конфликтов на основе территориальной целостности Грузии, ни факты давления Москвы на Абхазию и Южную Осетию с целью принудить их вернуться под юрисдикцию Тбилиси. На Россию в Грузии возлагали главную ответственность за отсутствие прогресса в урегулировании конфликтов, причем успехи урегулирования оценивались исходя из того, в какой мере была близка перспектива установления контроля грузинских властей над Абхазией и Южной Осетией. Статус-кво, который де-юре закреплял существование двух автономий в составе Грузии, постепенно стал восприниматься как угроза безопасности грузинского государства.

В Грузии закрепилось убеждение о безальтернативности курса на сближение с Западом. Параллельно с этим в число приоритетов Североатлантического сообщества вошла политика вовлечения во взаимодействие государств бывшего социалистического блока. Первые программы финансовой помощи Грузии начали осуществляться с 1993 г. За 20 лет финансовое и консультативное содействие со стороны США и ЕС привело к формированию в Тбилиси устойчивого политического класса, который видел решение задач национального развития в тесной интеграции со странами Запада.

Эта траектория развития не была уникальной среди государств постсоветского пространства. Цель "интеграция любой ценой" выдвинули только государства Прибалтики и Грузия. Но если первые в силу географической и этнокультурной близости естественно тяготели к ЕС, будучи одновременно в числе наиболее экономически развитых территорий СССР, то мотивы атлантической ориентации Грузии были вынужденными и потому в значительной степени искусственными.

Из-за вызванного конфликтами разрыва прежних транспортных и торговых связей, глубокого трансформационного спада на всем пространстве бывшего СССР Грузия не могла сделать ставку на сохранение советской системы производственной кооперации. В стране произошел промышленный коллапс 6. Это не позволило грузинской экономике встроиться в производственные цепочки других региональных экономических систем – турецкой, иранской или черноморской. Упадок производительных сил, отсутствие иных ресурсов для обеспечения экономического суверенитета (наподобие энергоресурсов Азербайджана) привели к превращению Грузии в транзитное государство, основным сектором экономики которого оказалась сфера услуг. Доминантой экономической жизни Грузии стали, с одной стороны, интересы Азербайджана и Турции, с другой – армянский транзит в Россию 7. Однако эти фундаментальные экономические процессы в минимальной степени влияли на приоритеты грузинской политики.

С начала 2000-х гг. в Грузии заметна обратная зависимость – не приоритеты экономического развития определяют государственную политику, а наоборот. Укрепляет эту нездоровую тенденцию повышенное внимание Запада к политическим процессам в Грузии. В Тбилиси столь же любят выполнять "домашние задания" и "соответствовать критериям" США и ЕС, сколь остро не приемлют оценок со стороны России. Активность иностранной дипломатии и неправительственных организаций и особое внимание к ним грузинских СМИ создают впечатление о концентрации в Тбилиси узлов противоречий мирового масштаба. Политика правительства Михаила Саакашвили, стремящегося извлекать дивиденды из превращения страны в эпицентр противостояния России и НАТО, получила в экспертной среде наименование "палестинизация Грузии" 7. Особенно драматично то, что находящиеся в Тбилиси иностранные дипмиссии нередко оказывались неспособны составить адекватное представление о внутригрузинских процессах 8.

В Грузии делают ставку на закрепление западной финансовой и грантовой помощи на перспективу. Осознавая идеологический характер поддержки грузинской экономики, Тбилиси одновременно продолжает поиск основы для прагматического экономического сотрудничества со странами Запада. Помимо ряда других факторов, этот процесс затруднен отсутствием общей границы. Вероятно, по мере спада ожиданий от результативности создания зоны свободной торговли с ЕС можно рассчитывать на рост интереса Тбилиси к региональным экономическим процессам на Кавказе и их незадействованному потенциалу.

Пока же произошедшие в результате мирового экономического кризиса изменения в распределении богатства и силы в мире за редким исключением остаются вне внимания грузинских экспертов-международников. Так, на их оценки ЕС и перспективы интеграции в него Грузии не повлияла острейшая ситуация в Греции и ряде других периферийных стран Евросоюза. Не замечаются и внутренние сложности ядра ЕС, угроза распада зоны евро и кризис самой идеи европейской интеграции в ее нынешнем виде. Тезис об относительном ослаблении Соединенных Штатов и об их сокращающемся потенциале влияния на международные процессы воспринимается в Тбилиси как антиамериканская пропаганда, не имеющая под собой реальных оснований. По-видимому, в Грузии не просчитывают сценарии, при которых процесс интеграции страны в НАТО прекратится, а интеграция в ЕС ограничится полным открытием грузинских рынков для дешевых товаров из Евросоюза и облегчением условий въезда в ЕС для грузинских граждан, что усилит депопуляцию страны и кризис национального производства по аналогии со странами Балтии.

Тем временем в отношении США и ЕС к Грузии прослеживаются значимые изменения. Во-первых, в результате относительного сокращения доступных финансовых ресурсов внимание Вашингтона концентрируется на Ближнем Востоке и АТР. Опыт военных конфликтов на Ближнем Востоке привел руководство США к выводу о необходимости в большей степени учитывать приоритеты стабильности в ходе распространения демократии в мире 9.

Во-вторых, к снижению приоритетности грузинского досье в США привело обнародование материалов Международной независимой комиссии по установлению фактов по конфликту в Грузии об обстоятельствах начала конфликта в августе 2008 г.10 Перспектива масштабного военного противостояния с Россией в результате грузинской провокации никогда не входила в планы США. В американской аналитике впервые появились публикации, остро и аргументированно критикующие процесс интеграции Грузии в НАТО 11. Способствовали этому процессу также усилия лоббистов по информированию американской элиты о преступлениях правительства Саакашвили 76.

В-третьих, в столицах Североатлантического сообщества наблюдают общее снижение управляемости мира, которое прежде осуществлялось государствами – членами НАТО. В ряду элементов этой непредсказуемости в США рассматривают появление на политической арене Грузии партии Бидзины Иванишвили. По крайней мере, в течение 2012–2013 гг. Вашингтон с непониманием и некоторым недоверием относился к приоритетам правительства "Грузинской мечты" по восстановлению справедливости в отношении деятелей Единого национального движения (ЕНД) и возобновлению отношений с Россией.

Судя по доступным материалам архива "Викиликс", на протяжении 2000-х гг. американская дипломатия не проявляла достаточного внимания к национальным особенностям Грузии и не была способна объяснить мотивы внутренней политики Тбилиси 12. Фактически это означало высокую долю ошибки в политических оценках развития событий в Грузии. Так, просчитывая возможные результаты парламентских выборов 2012 г., посольство США, видимо, опиралось на данные опросов общественного мнения американского Национального демократического института, которые ориентировали Вашингтон на успех ЕНД при появлении в парламенте сильной оппозиции в лице "Грузинской мечты". В интервью "Нью-Йорк таймс" занимавшийся в тот период международными связями партии Иванишвили в ходе предвыборной кампании Тедо Джапаридзе отмечал, что во время его контактов с посольством США американцев интересовала позиция "Грузинской мечты" в случае поражения на выборах 13. По словам Джапаридзе, американцы не просчитывали вариант победы Иванишвили.

После победы на выборах "Грузинской мечты" США столкнулись с нетипичной для Тбилиси и поэтому подозрительной внешнеполитической активностью. Изменение политической ситуации в Грузии стало причиной замешательства в Вашингтоне, которое совпало с переключением внимания США на ближневосточные процессы и сокращением помощи странам Южного Кавказа на четверть (для Грузии – с 85 до 68,7 млн долл. США). Вашингтон заинтересован в сохранении евроат-лантической ориентации Тбилиси, хотя и уходит от вопроса об ускорении вступления Грузии в НАТО. США стремятся не допустить нового конфликта между Россией и Грузией, но Вашингтон не желает, чтобы этот процесс означал отход Тбилиси от проамериканской ориентации. Расценивая ряд шагов Ива-нишвили как симптом движения в этом направлении, а также под воздействием усилий энергичных лоббистов Саакашвили американский истеблишмент через крупные СМИ посылает Тбилиси предупреждающие сигналы 14.

На ключевом для Грузии последних девяти лет евроатлантическом направлении быстро достижимые результаты не просматриваются. Ресурс на политические прорывы между Грузией и НАТО, Грузией и ЕС исчерпан. При том что внешнеполитические ориентиры нового правительства по-прежнему в значительной степени ассоциируют Грузию с Европейским союзом и НАТО, потенциал прежнего алгоритма евроатлантической интеграции (постепенное движение в сторону Запада путем выполнения "домашних заданий") начинает осознаваться в Тбилиси как недостаточный. К этому выводу побуждает длительное отсутствие практических результатов, которые выражались бы в надежных гарантиях безопасности Грузии и глубокой экономической интеграции. Остается открытым вопрос о макроэкономическом эффекте создания зоны свободной торговли Грузии с ЕС и ее влиянии на грузинского производителя.

Западные инвестиции в грузинскую экономику всегда носили локальный характер. Правительство "Грузинской мечты" не ожидает их массового притока в новых условиях. Отталкиваясь от неутешительных результатов экономической политики прежних властей, Бидзина Иванишвили с нескрываемым скептицизмом оценивает продвижение Грузии в международных рейтингах инвестиционного климата, легкости ведения бизнеса и пр.15 По географии визитов премьер-министра Иванишвили заметно, что в сфере внешнеэкономических связей новое правительство отдает приоритет отношениям с государствами-соседями.

Вероятно, поэтому в Тбилиси не видят, что дает Грузии демонстративная политика по продвижению демократизации на постсоветском пространстве и борьбе с российским влиянием. Именно в этом состоял безусловно ценный для Вашингтона и Брюсселя международный аспект политики предыдущих властей Грузии: президент Саакашвили был ключевым не-западным миссионером западной модели развития на постсоветском пространстве и шире – в мировом контексте. Превзойти в этом качестве Саакашвили невозможно не только Иванишвили, но по инерции именно такого поведения ждут от нового грузинского лидера на Западе. Разочарование Вашингтона и Брюсселя от неудовлетворенных надежд усугубляется нарочитым нежеланием нового правительства Грузии даже поддерживать тему демократической миссии в регионе, что интерпретируется на Западе как откат к авторитаризму. Новое правительство не торопится проявлять солидарность со странами Центральной и Восточной Европы, выступавшими ярыми сторонниками Грузии в правление Михаила Саакашвили. Это обусловлено сложившимся в Тбилиси пониманием, что создание блока Грузии с Польшей и странами Прибалтики, исторически имевшее идеологический и антироссийский характер, не привело к конструктивным результатам.

На фоне относительного снижения значимости евроатлантического вектора внешней политики заметно оживление контактов новых властей Грузии с пограничными государствами, от которых в значительной степени зависит благосостояние грузинской экономики. Премьер-министр Иванишвили лично занимается стратегическими коммуникациями с государствами-соседями. В Давосе он повстречался с премьер-министром Д.А. Медведевым и представителями деловых кругов России, совершил визиты в Азербайджан, Армению и Турцию.

Зачем России процветающая Грузия

Российско-грузинские отношения традиционно отличаются повышенным эмоциональным фоном, причем для обеих стран эти отношения были и остаются фактором не только внешней, но и внутренней политики. Нет необходимости приводить примеры того, насколько бурно обсуждается российский вопрос в ходе национальных выборов в Грузии. В России же в постсоветские десятилетия отношение к Грузии стало важным маркером идеологических разногласий. Так, поддержка режима Звиада Гамсахурдиа в его противостоянии с союзным центром была одним из пунктов политической программы российской демократической оппозиции, группировавшейся вокруг Бориса Ельцина на рубеже 1980–1990-х гг. Это проявилось в известном, хотя не имевшем практических последствий соглашении Ельцина и Гамсахурдиа в Казбеги 23 марта 1991 г., которое предусматривало создание совместного отряда МВД РСФСР и Грузии для охраны порядка в Юго-Осетинской автономной области и содержало предложение о выводе войск Советской армии с территории области 16. Отношение к грузино-абхазскому конфликту 1992–1993 гг. было элементом противостояния между президентом Ельциным и Верховным Советом России. В некоторых кругах российского общества этот конфликт воспринимался либо как коммунистический мятеж, направленный против демократической революции августа 1991 г. 17, либо как последний шанс защитить исчезнувшую родину – Советский Союз 18.

После "революции роз" для либеральной части российского общества реформы Михаила Саакашвили стали символом противостояния российской политической традиции в широком смысле слова. Солидарность с властями Грузии расценивалась как одна из составляющих критического отношения к властям собственной страны. С другой стороны, особые отношения с Абхазией и Южной Осетией поддерживались некоторой частью российского политического класса и служили для нее своего рода символической компенсацией за распад СССР, знаком способности Москвы проводить самостоятельную внешнюю политику без оглядки на таких глобальных игроков, как США и ЕС.

Все это нагружало и нагружает российско-грузинские отношения дополнительными смыслами, выходящими далеко за рамки собственно этих отношений. Формулирование российских интересов на грузинском направлении всегда сопровождалось острыми идеологическими спорами. Имея в виду это обстоятельство, следует рассуждать вне ценностных категорий.

Численность населения России превосходит численность населения Грузии более чем в тридцать раз. Российский ВВП по паритету покупательной способности (ППС) превосходит грузинский в 127 раз (по данным Всемирного банка за 2012 г.) 19. Подушевой ВВП Грузии, рассчитанный по ППС, составляет четверть российского. Эти сопоставления заставляют сделать два столь же очевидных, сколь и важных вывода. Во-первых, рассуждения о том, что Грузия сама по себе способна представлять серьезную угрозу безопасности России, безосновательны. Во-вторых, значимость Грузии во внешней политике России определяется прежде всего геополитическим контекстом, в котором находятся двусторонние отношения.

Вместе с тем в российско-грузинских отношениях удельный вес вопросов безопасности оказывается выше, чем в отношениях России с другими соседями. Общая граница Грузии и России протяженностью в 557 км20 проходит по Главному Кавказскому хребту и примыкает к шести северокавказским республикам. Грузия занимает значительную часть восточного побережья Черного моря. Отметим, что после распада СССР российский участок побережья составляет 400 км в основном узкой полосы между горами и морем. На порты Азово-Черно-морского морского бассейна приходится 32% общего грузооборота российских портов (второе место после Балтики), а внутри самого этого бассейна основная нагрузка ложится на Новороссийск (67% грузооборота бассейна) и Туапсе (11%) 21. Таким образом, в непосредственной близости от Грузии находится как наименее стабильный регион России (Северный Кавказ), так и одна из важнейших транспортных артерий, связывающих ее экономику с мировым рынком. Сочетание двух этих факторов может объяснить, почему отношение Москвы к планам вступления Грузии в НАТО отличается от ее отношения к вступлению в альянс Литвы, Латвии и Эстонии: последние также расположены близ крупнейших российских торговых портов, однако не граничат с регионом, в котором имеется высокая террористическая активность.

В августе 2000 г. Россия вышла из соглашения о безвизовом въезде со странами СНГ, заключив потом аналогичные двусторонние соглашения со всеми, кроме Грузии, поскольку стремилась ограничить проникновение членов террористических групп с грузинской территории 22. Этим объяснялись и требования российского руководства к грузинскому дать российским войскам возможность подавления террористов на территории Грузии 23. Дорогостоящая программа по обустройству госграницы на Северном Кавказе также была предпринята в связи с угрозой проникновения вооруженных террористических групп. В 2003– 2007 гг. Северный Кавказ был приоритетным направлением в федеральной целевой программе "Государственная граница", в рамках которой за эти годы было потрачено 18,7 млрд руб. 24 Судя по материалам прессы, предотвращение проникновения вооруженных террористических групп на российскую территорию и сейчас остается главной задачей пограничников на Северном Кавказе 25. Граница России на Кавказе отличается от ее границ со странами Прибалтики еще и потому, что в правление М. Саакашвили грузинская армия выросла до рекордных для страны размеров в 37 тыс. чел. 26, многие из которых были обучены и экипированы в соответствии со стандартами НАТО. Численность армий всех трех вместе взятых стран Балтии вдвое меньше. Угрозы безопасности вынуждают Россию уделять первостепенное внимание поддержанию высокой боеготовности сил Северокавказского военного округа и дислоцированных в регионе подразделений МВД. Резюмируя, отметим – в лице Грузии России нужен стабильный партнер по охране общей границы 27.

Через Грузию проходит транспортное сообщение между Россией и Арменией. После того как армяно-азербайджанская граница была закрыта из-за конфликта в Нагорном Карабахе, Грузия стала главным окном для внешнеторгового грузооборота Армении и его переориентации на Поти – Ильичевск. По территории Грузии проходит и газопровод, обеспечивающий Армению российским газом. Одной из целей политики России является поддержка союзной Армении, которая является членом ОДКБ и потенциальным участником Таможенного союза.

Грузия играет важную роль в транспортировке на мировой рынок углеводородов из Азербайджана, а также в турецко-азербайджанском транзите прочих грузов. До завершения операции НАТО в Афганистане Грузия рассматривается как один из участков резервного маршрута снабжения военной группировки альянса в этой стране. Иными словами, географическое положение остается главным ресурсом, который Тбилиси может применить в международной политике.

С точки зрения Москвы в отношениях России с Грузией доминируют два вопроса из области безопасности. Во-первых, в какой мере Тбилиси контролирует свою территорию ("географический ресурс")? Во-вторых, как он использует этот ресурс в отношениях с Россией?

Постсоветская история отношений между двумя странами дает обширный материал для иллюстрации последнего тезиса. В 1990-е и начале 2000-х гг., с точки зрения России, проблема заключалась в том, что центральные власти Грузии плохо контролировали территорию собственной страны. "Географический ресурс" вовсю использовали террористические группы с Северного Кавказа, что порождало требования Москвы пропустить на территорию Грузии части Российской армии для нейтрализации террористов. Эта коллизия была в итоге разрешена при участии Соединенных Штатов, подготовивших грузинские полицейские и армейские силы для борьбы с террористами и содействовавших проведению операции в Панкисском ущелье.

После ноября 2003 г. в Москве положительно восприняли усилия команды Михаила Саакашвили по восстановлению контроля центральных властей над территорией страны. Россия при этом жестко настаивала на соблюдении подписанных Грузией соглашений об урегулировании грузино-осетинского и грузино-абхазского конфликтов. Поэтому ввод не предусмотренных Сочинским соглашением грузинских вооруженных сил в зону конфликта в Южной Осетии в 2004 г. вызвал резкое обострение отношений между двумя странами. В целом установление дееспособного государства в Грузии могло бы стать позитивным фактором в отношениях между Тбилиси и Москвой. Однако этого не произошло. Ошибочной была ставка грузинских властей на углубление противоречий между Россией и США, с одной стороны, и общее ослабление России – с другой. Логика Михаила Саакашвили, по-видимому, состояла в том, чтобы сначала представить грузино-абхазский и грузино-осетинский конфликты в качестве грузинско-российского, а потом встроить последний в контекст политики США по сдерживанию России, которое пыталась осуществлять администрация Джорджа Буша-младшего в его второй президентский срок 28. В такой логике Грузия рассматривалась как ресурс Соединенных Штатов в их противостоянии с Россией и на этих условиях теоретически приобретала гарантии безопасности.

Ставка оказалась ошибочной в нескольких отношениях. Во-первых, противостояние с Россией не было для США предметом фундаментального стратегического выбора, и это проявилось в начатой уже весной 2009 г. "перезагрузке". Грузия переоценила степень остроты в российско-американских отношениях. За 70 лет противостояния две страны выработали модель конфликтно-кооперативного взаимодействия, дестабилизировать которую не могут слабые стимулы вроде грузинского. Во-вторых, вместо ослабевающей России явилась Россия, стремительно наращивающая свою совокупную внешнеполитическую мощь. В-третьих, выгоды, которые Грузия фактически приобрела в результате этой политики (финансовое и консультативное содействие), были значительно меньше, чем понесенные ею издержки. Для России курс Михаила Саакашвили обернулся кризисом 2008 г. Провокационная "новая северокавказская политика" Грузии не могла создать крупных вызовов безопасности в этом регионе, однако способствовала поддержанию уже имеющихся там угроз. В результате признания независимости Абхазии и Южной Осетии Россия расширила свое военное присутствие на южных склонах Кавказа и на черноморском побережье. Однако сохраняющаяся неопределенность в российско-грузинских отношениях делает возможным возобновление прежних трудностей в сфере безопасности.

Сейчас эскалация боевых действий в Абхазии и Южной Осетии практически исключена, и грузинские власти, если судить по их заявлениям и некоторым действиям, отказались от "новой северокавказской политики" президента Саакашвили. Однако трудно сказать, насколько устойчива эта тенденция. Кроме того, остается неясным, насколько грузинское государство способно контролировать, кто именно и как использует его территорию для воздействия на Северный Кавказ.

И хотя ряд фигур правительства Иванишвили публично осудили провокационную политику прежних властей во главе с Саакашвили в отношении Северного Кавказа, а некоторые организации (телеканал ПИК, Фонд "Кавказ"), служившие проводниками этой политики, резко ограничили свою деятельность, неопределенность сохраняется. Не следует ли ожидать продолжения прежней северокавказской политики руками других организаций? Место Фонда "Кавказ" занял Фонд интеграции народов Кавказа во главе с Умаром Идиговым. Одним из первых мероприятий нового фонда стал вечер памяти депортации чеченцев и ингушей. В ходе вечера был показан резко антиосетинский фильм, на презентации которого выступил один из министров грузинского правительства. Продолжается деятельность Черкесского культурного центра, энергично продвигающего тему "геноцида черкесов". Ведет работу Международная школа кавказских исследований при университете Илии, заподозрить которую в сугубо научном и просветительском интересе к Северному Кавказу сложно 29.

Пока не вполне ясно, в какой степени такая политика представляет собой продолжение политики эпохи Саакашвили и каково отношение к ней новых властей Грузии. Вообще в какой степени политическая элита Грузии способна контролировать такого рода деятельность на своей территории? Грузинские организации, ведущие работу на Северном Кавказе, получают финансирование из третьих стран 33. По данным СМИ, граждане Грузии участвуют в гражданской войне в Сирии на стороне оппозиции, и это побуждает предположить, что в стране достаточно свободно ведется их вербовка 34. Есть основания думать, что в отношении джихадистских групп в собственной стране грузинские власти сохраняют нейтралитет, вероятно, рассчитывая, что это поможет избежать вовлечения в конфликт с ними. Сложно судить, насколько эффективен такой подход с точки зрения безопасности Грузии, особенно в долгосрочном плане. Однако для ее соседей он означает, что с территории страны может исходить угроза их безопасности 35.

Мы далеки от мысли, что такие партнеры Грузии, как США и Европейский союз, способны поддерживать террористические группы на Северном Кавказе, используя грузинскую территорию. Однако, во-первых, в мире есть немало иных государственных и негосударственных игроков, заинтересованных в проведении подобной политики. Во-вторых, пока сложно предсказать, как будет меняться внешнеполитический курс соседней Турции: российско-турецкие отношения в целом развиваются позитивно, однако две страны придерживаются противоположных позиций по сирийскому кризису. Кроме того, есть основания подозревать, что на турецкой территории действуют организации, занятые вербовкой боевиков для сирийской оппозиции, в том числе и в Грузии 36.

По этим причинам Россия заинтересована в сильной, суверенной и дружественной Грузии. В сфере безопасности это предполагает гарантии невозобновления боевых действий в Абхазии и Южной Осетии. Также Россия заинтересована в согласованном курсе в отношении джихадистских групп на Северном и Южном Кавказе, в сотрудничестве с Грузией в области борьбы с терроризмом, в стремлении и способности грузинских властей противодействовать попыткам дестабилизации на Кавказе с использованием территории Грузии.

Дружественные и доверительные российско-грузинские отношения могут открыть дорогу к расширению сотрудничества в сфере безопасности. Значение отношений с Грузией для Москвы возрастет, если в перспективе российская внешняя политика потребует большей вовлеченности в Черноморском бассейне и на Ближнем Востоке, особенно с учетом того, что за постсоветские десятилетия Тбилиси построил свою систему отношений со странами региона.

Экономический суверенитет Грузии и торговые отношения с Россией

За последнее десятилетие Грузия преодолела экономические трудности, с которыми столкнулась после распада СССР и гражданских войн. Однако положение страны продолжает оставаться сложным. Несмотря на радикальные реформы и высокие темпы экономического роста, в предкризисные годы страна оставалась в группе постсоветских государств, подушевые доходы которых сейчас ниже, чем накануне распада СССР 37. Из-за экономических трудностей страну покинули более 1 млн человек (около одной пятой населения Грузинской ССР), а вследствие падения рождаемости и оттока людей трудоспособного возраста оставшееся население стареет. На 2010 г. в Грузии было 14,4% жителей старше 65 лет (в России – 12%), на каждого пенсионера приходилось 0,75 занятых (в России – 1,7) 38. Отрицательное сальдо торгового баланса (5,5 млрд долл.) составляет более трети ВВП Грузии, а ее внешний долг, включая долг государства и компаний, составляет почти 85% ВВП. В ходе реформ последнего десятилетия Грузия полностью открыла свой рынок для импортных товаров, что стало сильным ударом по национальному производству. 54% трудоспособного населения занято в сельском хозяйстве, которое производит всего 8% ВВП страны, причем сельское хозяйство традиционно считалось одной из сильных отраслей грузинской экономики 39. В ВВП Грузии велика доля зарубежных переводов от трудовых мигрантов, и это делает страну зависимой от экономической конъюнктуры в странах их пребывания. Высокий уровень внешнего долга оставляет кредиторам возможность политических манипуляций в связи с реструктуризацией долга или предоставлением новых кредитов.

В конечном счете слабость и неустойчивость национальной экономики обусловливает и слабость грузинского государства. В случае ухудшения ситуации – а докризисные механизмы роста на основе притока иностранных инвестиций, кредитов и грантов правительству перезапустить пока не удалось – Грузия может стать непредсказуемым соседом, неспособным обеспечить порядок на собственной территории. Россия объективно заинтересована в том, чтобы помочь Грузии предотвратить такое развитие событий.

Один из ведущих грузинских экономистов, ректор Тбилисского государственного университета Владимир Папава считает, что новым источником роста в Грузии станет режим свободной торговли с Евросоюзом, который будет введен после подписания соответствующего соглашения с этой организацией.

Расширение возможностей для экспорта грузинских товаров, произведенных по стандартам ЕС, наряду с введением антимонопольного регулирования, ликвидированного при Михаиле Саакашвили, и сравнительно низким налогообложением в Грузии, как полагает Папава, обеспечит рост национального производства, что приведет к темпам роста ВВП страны на 5–10% до 2020 г.40 Хотя исследователь отмечает, что восстановление торгово-экономических отношений с Россией "малопредсказуемо", в принципе модель роста на основе расширения экспорта, предложенная им для Грузии, находится в тренде расширения российско-грузинских экономических связей. Причем российское направление экспорта имеет определенные преимущества: например, менее строгие технологические стандарты, чем в ЕС, при сопоставимом объеме рынка; потребительские привычки; отсутствие или недостаток российского производства по ряду товарных позиций и т.д. Со своей стороны Россия заинтересована в расширении экспорта в Грузию продукции машиностроения, что особенно актуально с учетом изношенности многих объектов грузинской инфраструктуры. Грузия обладает большим потенциалом развития гидроэнергетики. Принимая во внимание накопленные в прошлом совместные компетенции, это может стать естественным направлением сотрудничества двух стран. Для Юга России Грузия может стать направлением экспорта продукции легкой и пищевой промышленности 41.

Необходимо рассмотреть вопрос о векторе экономического развития Грузии, который тесно связан с поисками Тбилиси своего места в мировом разделении труда. Выбор приоритетов в сотрудничестве с ЕС или Россией воспринимается в Грузии не как результат прагматического расчета, а как ценностный, если не экзистенциальный выбор, основанный на идентичности. Вероятно, поэтому сокращение перспектив действительного вступления в ЕС вызвало к жизни формулу "продвижение в сторону европейских стандартов и ценностей – само по себе достижение". Кроме того, грузинские эксперты не оставляли попыток найти прагматическую основу экономического союза с ЕС и указывали на то, что Михаил Саакашвили неправильно вел политику евроинтеграции. Владимир Папава отмечал, что в правление ЕНД Грузия пропагандировала свою европейскую ориентацию, но экономически развивалась по модели Сингапура, что отдаляло ее от европейского типа устройства экономики и самого ЕС 42.

Однако "Грузия – это Европа" – не единственный общественный нарратив в стране 43. Несмотря на то что в правление Саакашвили он энергично насаждался, нельзя говорить о его всеобщем одобрении грузинским обществом. Вероятно, со временем в Грузии произойдет осознание того обстоятельства, что демократия, рынок и высокие стандарты государственного управления – необходимые, но не достаточные условия для развития страны, они являются инструментами, а никак не конечной целью развития. Показательна может быть траектория международной стратегии России, которая движется параллельными курсами с государствами ЕС к общему с ними экономическому и политическому будущему. Отличие России от Грузии состоит в том, что Москвой руководит трезвый расчет и стремление сохранить свои конкурентные преимущества в будущем объединении. Формула "ЕС или Россия" предлагает искусственную альтернативу потому, что Россия сама стремится к углублению отношений с ЕС на правах равноправного партнера.

Парафирование Грузией соглашения об ассоциации и зоне свободной торговли с ЕС в ноябре 2013 г. стало символическим достижением для действующей грузинской политической элиты. Однако для ЕС этот шаг служит не признанием европейской идентичности Грузии, а скорее прочерчиванием границ между ними. Соглашения об ассоциации с Евросоюзом заключили такие разные страны, как Алжир, Чили, Египет, Израиль, Иордания, Ливан, Марокко, ЮАР и проч. Зоны свободной торговли ЕС имеет, помимо европейских Андорры, Исландии, Норвегии и Швейцарии, с Мексикой и Палестинской национальной администрацией; ведутся переговоры с Колумбией и Перу, Южной Кореей, рядом африканских государств и отдельными странами "Восточного партнерства".

Следует учитывать, что открытие рынков Центральной и Восточной Европы в начале 1990-х гг. означало для производителей ЕС двадцатилетие экономического роста за счет вытеснения местного производителя и замены его еэсовским 44. Поэтому открытие рынков постсоветских стран является продолжением прежней политики по использованию потребительского ресурса вновь присоединившихся стран. Есть основания полагать, что дешевые товары из ЕС станут препятствием на пути восстановления собственного грузинского производства.

Любое правительство Грузии, которое сделает ставку не на транзит и услуги, а на развитие производства, будет вынуждено принимать решение о защите внутреннего рынка. Существующий в Грузии легалистский подход к анализу экономических интересов предполагает, что международные институты самим фактом своего наличия регулируют процессы в наиболее благоприятном для всех участников русле. Этому противоречит практика поведения крупных государств (США, Японии, КНР, Германии, России и др.), стремящихся добиться преференций для своих производителей в рамках международных торговых режимов.

В Грузии продолжают полагать, что Таможенный союз Беларуси, Казахстана и России основан на принуждении 45. Сложно судить, на чем основано такое впечатление, учитывая, что в грузинской научной литературе нет работ по этой проблеме. Логика работы Таможенного союза состоит в унификации тарифной политики и уровня таможенной защиты для поддержки национального производителя стран-участниц. Укрепление собственного производства позволяет странам ТС претендовать на более выгодные позиции в международном разделении труда. Три государства Таможенного союза составляют крупный потребительский рынок, который способен не только поддерживать национальное производство, но и на паритетной основе без ущерба для себя торговать с другими крупными рынками, включая европейский. Таможенный союз также способен выторговывать для себя более высокий уровень таможенной защиты при вступлении в многосторонние организации. Так, стремление руководства Казахстана сохранить сложное национальное производство (машиностроение, черная и цветная металлургия, химическая промышленность и др.) побудило его пригласить Россию для ведения совместных переговоров с ЕС и США о вступлении в ВТО 46.

Перечисленные аргументы делают понятным выбор Армении в пользу Таможенного союза. Логика этого выбора обусловлена не столько военным союзом с Россией, сколько стремлением Еревана сохранить достижения индустриализации и модернизации своей экономики для дальнейшего развития. В активе Армении – единственная в Закавказье атомная электростанция, развитое машиностроение, химическая промышленность, добыча минеральных ресурсов, не говоря о сельском хозяйстве и производстве товаров народного потребления. Главный торговый партнер Армении – Россия, через рынок которой армянские товары расходятся на рынках остальных стран ТС. Аргументы о вынужденном характере решения Еревана о вступлении в ТС не выдерживают критики еще и потому, что между руководителями стран – участниц союза сложился коллегиальный характер выработки решений 47. Страны "Восточного партнерства" не могут рассчитывать повлиять на Брюссель так, как Казахстан и Беларусь влияют на решения Евразийской экономической комиссии 48.

Также следует указать, что Грузия объективно вовлекается в торгово-экономические процессы между нынешними и будущими членами объединения. Помимо российско-грузинской торговли, которая возобновляется интенсивными темпами, Грузия обслуживает российско-армянский транзит. Кроме того, в Грузии активно обозначаются торговые интересы другого члена Таможенного союза – Казахстана. Последний заинтересован в развитии южнокавказского транспортного коридора по маршруту Астана–Батуми, объединяющего страны Центральной Азии, Азербайджан и Грузию в рамках единого тарифного пространства 49. Порт Батуми управляется казахстанской компанией и рассматривается в Казахстане как "окно в Европу". В случае достижения консенсуса по транзитным тарифам казахстанско-российский консорциум готов инвестировать в развитие нефтеналивного терминала и строительство зернового терминала на южном побережье Грузии.

В развитии экономической интеграции в рамках Таможенного союза ожидается важная веха – расширение состава участников за счет государств вне постсоветского пространства. Ближе всех к этому шагу Вьетнам. Развиваются переговоры о возможном присоединении к зоне свободной торговле ТС Израиля, Индии и Турции. Выход ТС за пределы постсоветского пространства и включение в его состав сопоставимых по размеру рынка с Россией стран будут объективно способствовать ослаблению озабоченности постсоветских государств возможной пророссийской политической подоплекой этого интеграционного проекта.

Заинтересованность Турции в членстве в Таможенном союзе служит сигналом о повышении значимости транзитного потенциала Грузии для российско-турецкой торговли. Особую приоритетность этому направлению придает то обстоятельство, что морская торговля России и Турции все больше ограничивается перегруженностью черноморских портов двух стран. Со временем эта ситуация не только приведет к постановке вопроса о модернизации инфраструктуры сухопутных автоперевозок 50, но и вернет в повестку дня задачу возобновления работы железнодорожного сообщения через Абхазию. В этом вопросе Грузия не проявляет инициативы, однако руководство страны согласно на любую форму восстановления сообщения, кроме легализации границы с Абхазией. При наличии экономической заинтересованности Сухума, вероятно, компромисс может быть найден по модели функционирования транспортных коридоров ВТО.

Помимо экономической близости, Грузия может стать важным партнером для России в гуманитарной сфере. Старая и почти забытая за последнее двадцатилетие роль "православной страны в мусульманском окружении" получает новый импульс. Это связано с несколькими обстоятельствами. Во-первых, в самой Грузии вера остается важнейшей частью идентичности и социальным регулятором, а церковь – наиболее авторитетным общественным институтом 51. Во-вторых, в условиях многогранного кризиса, переживаемого миром в последние годы, становятся более актуальными идейные и этические поиски, в том числе в религиозной области. Мы оказались в мире, в котором "вера вновь имеет значение", а этические вопросы вновь ставятся в политическом русле. Современная Россия делает акцент на своей многоконфессиональности, но в то же время и громко заявляет о намерении следовать этическим доктринам традиционных конфессий, а неформальный пакт между входящими в истеблишмент их представителями предполагает определенное "старшинство" православия. Грузинский консервативный дискурс за последние 20 лет претерпел заметную эволюцию: если в эпоху распада СССР Россия и русские воспринимались как чуждая сила, стремящаяся подавить грузинскую самобытность, то ныне Россия скорее предстает гарантом сохранения идентичности перед угрозой европейской культурной экспансии, антихристианской в новейших своих проявлениях 52.

Культура Грузии – светская, городская и кавказская 53, и в этом качестве она может укрепить светский и городской культурный тренд для Северного Кавказа – если Москва и Тбилиси найдут деятельное взаимопонимание по желаемому будущему для этого региона.

Неудобное равновесие

Проблема, препятствующая сближению России и Грузии, очевидна – это разногласия по статусу Абхазии и Южной Осетии. Россия признала две бывших автономии Грузинской ССР в качестве независимых государств. Грузия настаивает на том, что это части ее территории. В глазах Тбилиси признание независимости Абхазии и Южной Осетии – это препятствие к восстановлению дипломатических отношений между двумя странами, разорванных после конфликта в августе 2008 г. Восстановление территориальной целостности, то есть установление суверенитета Тбилиси над двумя республиками, расценивается в Грузии как важнейшая политическая задача, и на этот счет существует широкий консенсус между различными политическими силами. Насколько можно судить, в том числе по официальным заявлениям руководителей России 54, Москва не намерена препятствовать возможному новому объединению разделившихся территорий при двух условиях: оно должно проходить исключительно мирным путем и при наличии воли всех трех народов. Грузия убеждена, что в конце 1980-х гг. абхазское и югоосетинское движения за самоопределение, а потом за независимость были инспирированы и поддержаны Москвой (или некими влиятельными силами в Москве), и поэтому расценивает российские заявления о возможном будущем объединении как лукавство. Принятая Грузией концепция "оккупации" Абхазии и Южной Осетии Россией, выполняющая свою пропагандистскую роль, но не соответствующая понятиям международного права 55, похоже, вводит в заблуждение экспертное сообщество Грузии, которое явно недооценивает автономию двух республик в отношениях с Москвой. Концепция "оккупации" в конечном счете блокирует для грузинской стороны возможности ведения диалога с Сухумом и Цхинвалом. Хотя необходимо отметить, что среди грузинских политиков и экспертов раздаются голоса в поддержку прямых переговоров Тбилиси с Абхазией и Южной Осетией 56.

Последние категорически отказываются выстраивать контакты с Грузией в каком-либо ином виде, кроме отношений независимых соседних государств. В Москве не скрывают, что считают признание двух республик со стороны Грузии необходимым и неизбежным прологом к новой интеграции. Реалистичность этой схемы вызывает сомнения у грузинских наблюдателей. Во-первых, указывают они, Грузия не пойдет на признание, потому что это решение не будет легитимным в глазах грузинских избирателей и станет самоубийственным для любой политической силы, которая его примет. Во-вторых, отсутствуют гарантии, что за прологом последует желаемый Тбилиси эпилог; в частности, потому, что не ясно – что заставит обе республики пойти на объединение после того, как их признали. Поэтому Грузия выдвигает инициативы по выстраиванию новых отношений с абхазами и осетинами, минуя официальные органы власти двух стран. Диалог между неправительственными организациями и экспертными сообществами Грузии, Абхазии, Южной Осетии идет на разных площадках и в разных форматах, но не приводит к сколь-нибудь заметным политическим результатам. Гуманитарные инициативы Тбилиси (например, предоставление медицинской помощи жителям Абхазии и Южной Осетии) хотя и пользуются определенным спросом, также не приводят к политическим сдвигам, как и растущий, особенно в Абхазии, поток товаров из Грузии.

Крупным препятствием на пути нормализации отношений между Россией и Грузией летом–осенью 2013 г. стал вопрос об установлении проволочных заграждений на границе Грузии и Южной Осетии. И хотя новые власти Грузии не стимулировали антироссийские настроения в обществе, как это делал Михаил Саакашвили, указанные факты вызвали широкую общественную реакцию, вплоть до постановки вопроса о неудаче нормализации.

Для российского руководства такое развитие событий стало неожиданным. Оборудование границы с Грузией, которую в Южной Осетии и России считают государственной, стало следствием пресловутых "красных линий" и началось еще в 2009 г. по инициативе Цхинвала 57. Грузинское руководство не только было информировано об этих процессах, но и неоднократно приглашалось к участию в определении на местности контуров бывшей административной границы Юго-Осетинской автономной области. Отказ грузинских представителей от сотрудничества привел к тому, что программу по разметке границы Южная Осетия начала проводить в одностороннем порядке. К сожалению, в ряде случаев граница пролегла через населенные пункты непосредственно по территории грузинских и осетинских домохозяйств. Это было вызвано тем, что в период с конца гражданского конфликта начала 1990-х и по 2008 г. на линии границы появились жилые дома. Кроме того, в советское время в разметке административной границы Южной Осетии на местности не было нужды, и административная граница могла не совпадать с границами землевладений.

По ряду причин технического характера программа по укреплению границы не была завершена в срок правления Михаила Саакашвили, чьи действия в августе 2008 г. побудили руководство Южной Осетии отгородиться от Грузии стеной. Отложенное завершение этого проекта омрачает российско-грузинские отношения и формирует в Тбилиси неверное представление о мотивах действий России в отношении Грузии. Несомненно, что эту программу нужно рассматривать не в разрезе российско-грузинских, а в контексте грузино-югоосетинских отношений. Кроме того, укрепление границы было плановым проектом четырехлетней давности, который не относится к современному контексту отношений России и Грузии после прихода к власти в Грузии коалиции "Грузинская мечта".

Кажущаяся непоследовательность действий российской дипломатии – нормализация, с одной стороны, оборудование границы, с другой, – приводит наблюдателей в Тбилиси к неверным выводам о мотивах Москвы. В Тбилиси распространяются версии, согласно которым Россия якобы опасается новой политики Грузии по отношению к Абхазии и Южной Осетии. По мнению грузинских наблюдателей, эта политика привела к миграции жителей из двух республик в Грузию по типу перетекания населения из Восточного в Западный Берлин в годы холодной войны. На этом расчете основаны планы по созданию вокруг Южной Осетии так называемого "пояса мира" – череды опрятных грузинских поселений, которые должны соблазнять осетин уходить в Грузию в поиске лучшей доли.

Эти планы опираются на два обстоятельства, которые не кажутся реалистичными. Первое – вступление Грузии в ЕС неизбежно склонит симпатии осетин на сторону Тбилиси. Второе – осетины тяготятся российским присутствием на своей территории и будут готовы прекратить его, как только представится возможность. Такой взгляд на вещи возможен только при контрфактическом подходе к анализу положения дел на месте. Вероятно, следуя лозунгу "вернуть людей, а не территории", разумнее дать Сухуму и Цхинвалу то, что они просят: гарантировать им безопасность двусторонними соглашениями, формализовать контакты с двумя республиками и затем показывать им преимущества жизни в составе Грузии.

Российская дипломатия перестала энергично продвигать признание Абхазии и Южной Осетии в мире. Не кажется реалистичным и сценарий вступления двух республик в Таможенный союз 58. Однако отсутствие широкого признания не меняет положение Абхазии и Южной Осетии принципиальным образом. Рефреном в выступлениях их официальных представителей звучит тезис о том, что гарантии нового статуса, предоставленные Россией, исчерпывающие.

Грузинская дипломатия в целом осознает, что в мире не существует силы, которая была бы способна принудить Россию отказаться от своего решения о признании и при этом была бы готова понести необходимые для этого большие издержки. Тбилиси ведет арьергардные бои, продвигая свое видение положения Абхазии и Южной Осетии на всех доступных международных площадках. Это не приносит результатов, кроме эмоционального удовлетворения. Влиятельные сторонники грузинской позиции – США и ЕС – не намерены идти на жертвы, убеждая или заставляя Россию отказаться от признания. Более того, когда в рамках переговоров по ВТО встал вопрос о режиме перемещения грузов через абхазский участок российской границы, Вашингтон фактически принудил Грузию принять условия России. Удачные для Тбилиси результаты голосования Генеральной Ассамблеи ООН по предложенным его представителями проектам резолюций, касающимся двух республик, не имеют практических последствий.

Женевские дискуссии внесли свой вклад в обеспечение безопасности в зонах двух конфликтов. Однако в настоящий момент они едва ли способны привести к полномасштабному урегулированию – в том числе и в связи с позицией грузинской стороны, настаивающей на том, чтобы Россия признала себя стороной августовского конфликта, и отказывающейся подписывать проект общей декларации участников Женевских дискуссий о неприменении силы.

Противоречия между Россией и Грузией связаны также с разным видением будущего европейской системы безопасности. Официальный Тбилиси – приверженец расширения НАТО и стремится к интеграции в этот альянс. Россия, признавая за Грузией право выбора союзников, в то же время считает, что расширение НАТО и приближение его к российским границам угрожает безопасности России. Причем помимо непосредственной угрозы в виде размещения военной инфраструктуры альянса поблизости от России есть угроза косвенная в виде постепенного исключения Москвы из общеевропейской системы безопасности.

Хотя на саммите НАТО в Бухаресте в апреле 2008 г. Грузии обещали, что она станет членом альянса, конкретные сроки ее вступления обозначены не были, а План действий по членству не был ей предоставлен. Продолжение расширения НАТО – уже на страны Содружества Независимых Государств, то есть на Грузию и Украину, – было проектом администрации Джорджа Буша-младшего, поддержанным новыми членами НАТО в Центральной и Восточной Европе. Многие же старые члены НАТО, в первую очередь Франция и Германия, относились к этому проекту со скепсисом. Их позиция стала одной из причин, по которым проект провалился. Администрация Барака Обамы, сменившего Джорджа Буша, фактически приостановила расширение блока, хотя не делала по этому поводу никаких обязывающих заявлений.

Большинство грузинского политического класса признает, что перспектива вступления в НАТО для их страны весьма далека, однако эта цель не снимается с повестки дня. По сути, Грузия отказывается обсуждать иные механизмы обеспечения своей безопасности, считая такую дискуссию покушением на принцип свободы союзов и объявляя эту позицию одной из "красных линий" в отношениях с Россией 59.

Грузинскому экспертному сообществу свойственно явно переоценивать перспективы вступления Грузии в НАТО и ЕС. Причем неверно оценивается как сама вероятность такого вступления, – несмотря на очевидное препятствие к членству в НАТО в виде неурегулированного вопроса о статусе Абхазии и Южной Осетии, – так и ценность гарантий, которые Грузия может получить в качестве члена альянса. Практически не получает анализа и другая сторона проблемы: в случае членства в НАТО Грузия может стать одной из вероятных целей удара в российском военном планировании, а военное присутствие России в Абхазии и Южной Осетии с большой вероятностью будет усилено. Грузинские эксперты не анализируют и то обстоятельство, что практические шаги по вступлению в НАТО потребуют углубления военно-стратегического (и любого иного, включая экономическое и культурное) взаимодействия с Турцией, которое расценивается как нежелательное весьма заметной частью грузинского общества.

Внешнеполитические разногласия в России и Грузии имеют и внутриполитический аспект, немаловажный для двусторонних отношений. Грузинские консерваторы, в принципе приветствующие российско-грузинское сближение, занимают жесткую позицию по проблеме Абхазии и Южной Осетии. Грузинские либералы, сторонники сближения с США, НАТО и ЕС, смотрят на две республики с известной долей равнодушия, но в то же время противятся сближению с Россией, считая ее угрозой грузинской свободе и евроатлантическому выбору. Российские консерваторы расценивают признание независимости Абхазии и Южной Осетии как крупное внешнеполитическое достижение России, символ ее способности проводить самостоятельный курс без оглядки на мнение Запада, и не доверяют Грузии. Российские либералы относятся к Грузии с симпатией, но не видят перспективы активной политики Москвы на грузинском направлении.

При этом важной особенностью внутриполитической ситуации в Грузии после парламентских выборов в октябре 2012 г. стало значительное расширение степени свободы тех групп, которые ориентированы на сотрудничество с Россией в решении основных национальных задач Грузии. Это проявляется в нескольких аспектах. Во-первых, либеральному истеблишменту все сложнее поддерживать иллюзию о единодушной поддержке гражданами страны курса на интеграцию в НАТО. Во-вторых, настроенные в пользу сотрудничества с Россией группы в грузинском обществе не подвергаются прежнему давлению со стороны властей. Хотя со стороны подконтрольных команде Саакашвили СМИ продолжается критика любых инициатив, направленных на сближение с Россией, риски преследования экспертов или гражданских активистов, высказывающихся в пользу такого сближения, значительно сократились.

Слабость этих групп заключается в отсутствии (или неразвитости) у них инфраструктуры политического влияния: партий, экспертных клубов, влиятельных мозговых центров, сильных неправительственных организаций и СМИ. В значительной степени это связано с тем, что, в отличие от грузинских либералов и атлантистов, они не могут рассчитывать на поддержку со стороны западных организаций, а Россия не имеет развитой, устойчивой и прозрачной системы финансирования институтов гражданского общества в странах постсоветского пространства. Тем не менее значимость российской темы для грузинского внутриполитического контекста способствует росту публичного интереса к взглядам тех групп в грузинском обществе, которые ориентированы на сотрудничество с Москвой.

Практическая трудность российско-грузинского диалога заключается в том, что грузинский политический класс в критической степени зависит от поддержки со стороны западноевропейских и американских политических фондов. По всей видимости, определенную роль также начинает играть турецкое и азербайджанское финансирование. Трудно предположить, что представители политического класса Грузии высказывают свои суждения с учетом этого обстоятельства. Однако слабость национальной грузинской экономики в конечном итоге может привести к тому, что наблюдателям будет все труднее разобраться, в какой степени процесс формулирования суверенных интересов Грузии обусловлен внешними факторами.

Нужно подчеркнуть, что в российско-грузинской коллизии не существует пространства для сделки какого бы то ни было рода. Москва не нуждается в том, чтобы идти на уступки, добиваясь от Грузии отказа от членства в НАТО, поскольку перспективы этого членства весьма неопределенны. Грузия не может создать России трудностей (или предложить преимущества) такого масштаба, чтобы вынудить ее пересмотреть свое решение о признании независимости Абхазии и Южной Осетии (и опыт проведения "новой северокавказской политики" Михаила Саакашвили это подтвердил). США и НАТО не нуждаются в том, чтобы вкладывать дополнительные ресурсы в обеспечение интересов Грузии, потому что она и без того заинтересована в теснейшем альянсе с ними. Абхазия и Южная Осетия не могут не понимать, что в долгосрочном плане их нормальное развитие блокируется неурегулированностью отношений с Тбилиси, но текущие дела не заставляют их каким-либо образом демонстрировать это понимание.

Проблемой является также и то, что Москва не может сформулировать политическое предложение для Грузии, которое было бы способно изменить сложившееся и неудобное для всех равновесие. В немалой степени это связано с тем, что совокупных политических, экономических, интеллектуальных, культурных ресурсов России не хватает на то, чтобы выступить в качестве центра притяжения, альтернативного, например, Европейскому союзу. В то же время Москва не может и бездействовать в своей политике в Закавказье в ожидании, пока ее внутренние ресурсы вырастут. Это невозможно, учитывая значимость региона в контексте собственной безопасности России.

Надо признать, что предложение конкретных путей разрешения имеющихся между Россией и Грузией фундаментальных разногласий в текущих условиях содержит риск прожектерства. Однако можно сформулировать несколько широких тезисов, направленных на углубление дискуссии об этих разногласиях в обеих странах.

Россия подтвердила свой выбор в части отказа от включения Абхазии и Южной Осетии в состав своей территории. Последние свидетельства этому – инициативы об их интеграции в Таможенный союз и о демаркации российской границы с Южной Осетией. Этот выбор понятен: в августе 2008 г. у Москвы были моральные и политические основания для признания их независимости, но не было и нет оснований для аннексии. Кроме того, Россия с ее историческим опытом не хочет идти порочным путем имперских территориальных приращений.

Столкнувшись с внутриполитическими конфликтами в бывшей Югославии, подобными тем, с которыми столкнулась бывшая Грузинская ССР, Запад выбрал путь признания независимости всех отколовшихся территорий, включая Черногорию и Косово. Причем прологом к независимости Косово послужила военная операция, в ходе которой Североатлантический альянс вмешался в гражданский конфликт в Югославии, обеспечив косовским албанцам фактическую независимость и открыв дорогу к этническим чисткам косовских сербов. Впоследствии возникло видение будущего сближения осколков бывшей СФРЮ через их интеграцию в общеевропейские институты. Москва сопротивляется подобной логике в Нагорном Карабахе и Приднестровье, не подвергая сомнению юридическую целостность бывших советских республик Азербайджана и Молдавии. И сопротивлялась ей применительно к Абхазии и Южной Осетии до 26 августа 2008 г., когда стало понятно, что Грузия и ее западные союзники отказываются принимать и обсуждать само существование проблемы безопасности жителей Абхазии и Южной Осетии. Подчеркнем: говоря о возможной реинтеграции под эгидой высшей политической юрисдикции после признания, российские представители не изобретают ничего нового, а лишь воспроизводят предложенную ЕС схему, которая уже действует на руинах Югославии.

Хотя лозунгу "вернуть людей, а не территории", провозглашенному значительной частью грузинского политического класса и принятому правительством Грузии, трудно отказать в разумности, ему не хватает конкретики. Тбилиси пока не обнародовал новую программу своей политики по отношению к Абхазии и Южной Осетии. Понятна логика дипломатов, которые расценивают любой контакт с официальными представителями двух республик лишь исходя из того, как он повлияет на прочность грузинской позиции по их статусу. Однако именно эта логика оставляет грузинской дипломатии возможность лишь критиковать статус-кво, но не менять его. Приведем пример: согласие Грузии на открытие сухумского аэропорта в рамках Международной организации гражданской авиации едва ли подорвет позицию Тбилиси, исходя из которой Абхазия представляет собой часть грузинской территории 60. Однако оно могло бы стать важным проявлением доброй воли, способствующим "возвращению людей".

Конкретики не хватает еще и в том, что именно собирается делать Грузия в случае гипотетического отзыва признания и "деоккупации" Абхазии и Южной Осетии. Так, не ясно, каким образом отзыв признания мог бы заставить две республики признать над собой юрисдикцию Тбилиси? Какие гарантии безопасности (кроме не вызывающих в Сухуме и Цхинвале доверия заявлений грузинских политиков о мирных намерениях) останутся у их граждан? До 2008 г. Тбилиси стремился заменить в зонах конфликтов российских миротворцев американскими или европейскими, причем ни американцы, ни ЕС, ни абхазы, ни осетины особого энтузиазма от такой перспективы не испытывали. Имеется ли в виду сейчас нечто подобное? Возможно, в Грузии рассчитывают, что по мере продвижения политики "возвращения людей, а не территорий" граждане Абхазии и Южной Осетии изменят свое мнение и примут решение признать над собой власть Тбилиси. Но какая политическая сила зафиксирует это решение абхазов и осетин? Ведь в бесспорной легитимности этой силы должны быть уверены и граждане обеих республик, и Грузия. Сценарий государственных переворотов в Сухуме и Цхинвале едва ли можно расценить как мирный.

Что же касается планов по интеграции в НАТО, то их промежуточный итог заключается в том, что, стремясь получить гарантии своей безопасности от Североатлантического альянса, Грузия пока пребывает вне какой-либо региональной системы безопасности. Ее защищает лишь Устав ООН – по опыту двух постсоветских десятилетий довольно хрупкий – и столь же хрупкий международный баланс сил.

Политика малых дел

В условиях, когда Москве затруднительно сделать Грузии одно большое политическое предложение, логично сделать множество малых.

Россия объективно заинтересована в укреплении экономического, а через него и политического суверенитета Грузии. Поэтому естественная область сотрудничества двух стран – торгово-экономическая. Экономические преобразования в Грузии, направленные на развитие национального производства, отвечают интересам России. При этом в силу своих естественных преимуществ Россия рассчитывает занять в грузинском экспорте значимую роль. Российские инвестиции, направленные на рост производства, а не на простой контроль активов и финансовых потоков, как это происходило в предшествующие десятилетия, в конечном итоге создадут в Грузии сильные экономические группы, заинтересованные в нормализации двусторонних отношений.

Активизация диалога по торгово-экономическим вопросам может придать новую динамику существующему формату политического диалога между двумя странами. В ближайшей перспективе на основе этого формата может быть организован российско-грузинский экономический форум, к работе которого могут быть привлечены как представители торговых и промышленных кругов двух стран, так и представители профильных ведомств. Отсутствие дипломатических отношений между странами не должно мешать их участию в работе форума, поскольку имеется прецедент переговоров по экономическим вопросам осенью 2008 г., когда обсуждался режим работы Ингурской ГЭС. Экономический форум позволит инвентаризировать имеющиеся препятствия для расширения сотрудничества, наметить пути их преодоления и обновить контакты предпринимателей из России и Грузии. В среднесрочной перспективе формат может быть расширен за счет привлечения торговых представителей, а экономический форум – превращен в постоянный и, при готовности сторон, переведен из двустороннего режима в многосторонний, региональный, с участием представителей государств Закавказья, Турции, Ирана. Естественным продолжением такой работы может стать создание структур по продвижению российских инвестиций в Грузии – например, постоянного совета инвесторов.

Повестка российско-грузинского экономического сотрудничества неисчерпаема. Так, предметом обсуждения может стать и облегчение таможенного режима для грузинских грузов в России, и перспективы развития новых транспортных коридоров между двумя странами. В Дагестане идет строительство дороги в высокогорный Тляратинский район. Она может получить выход на Азербайджан и стать транзитной. Участок дороги проходит вдоль российско-грузинской границы, и при небольших затратах может быть построено ответвление на Грузию. Это облегчит транспортное сообщение между двумя странами, будет способствовать экономическому развитию высокогорных районов Дагестана и усилит их связь с равниной. В политическом плане грузинский экспорт в Россию сдерживает нехватка уверенности в том, что применение к ним норм технического и санитарного регулирования будет носить предсказуемый и прозрачный характер. В краткосрочном плане такие гарантии могут быть даны.

В последние месяцы Москва расширила выдачу виз гражданам Грузии. В частности, приглашения теперь рассматриваются от любых родственников в России, а не только от близких. К сожалению, граждане Грузии в малой степени заметили эти позитивные изменения. В краткосрочном плане требуется более насыщенная информационная политика со стороны российских официальных структур, разъясняющая суть и результаты российско-грузинского диалога, в том числе и изменения в практике предоставления виз. В среднесрочном плане может быть осуществлена инициатива открытия в Тбилиси паспортно-визового центра по образцу аналогичных центров стран ЕС в Москве, что сократило бы непосредственные контакты между российскими консульскими сотрудниками и гражданами Грузии и оздоровило бы атмосферу, которая сложилась вокруг вопроса о выдаче виз. При достижении взаимопонимания между Москвой и Тбилиси в наиболее чувствительных сферах (например, по обеспечению безопасности Олимпиады в Сочи и на Северном Кавказе) должен быть поставлен вопрос о введении туристических виз для граждан Грузии и снижении визовых сборов. Пока же количество выдаваемых секцией российских интересов въездных виз ограниченно, в том числе малым числом дипломатов, допущенных к исполнению обязанностей в Тбилиси. Согласно российско-швейцарскому и грузино-швейцарскому соглашениям о миссии "добрых услуг", количество дипломатических паспортов ограничено десятью, что не позволяет секции российских интересов в Тбилиси удовлетворять ажиотажный спрос на визы. Уместно добавить, что в отсутствие дипломатических отношений между Россией и Грузией заключение ими соглашения о безвизовом режиме невозможно.

Диалог о ситуации на Северном Кавказе может идти и на экспертном, и на политическом уровне. В краткосрочном плане Москва нуждается в прояснении вопроса о том, какую политику в отношении региона намерены проводить власти Грузии и насколько они готовы прислушиваться к озабоченности, которую Россия высказывает по этому поводу. В среднесрочной перспективе в случае достижения взаимопонимания отсутствие дипломатических отношений не станет препятствием к установлению неформальных механизмов сотрудничества для обмена информацией о ситуации на общей границе и по иным вопросам, представляющим интерес для профильных ведомств России и Грузии.

В отношениях двух стран в условиях разорванных дипломатических отношений и узости политической повестки дня особое значение приобретают механизмы публичной дипломатии. В условиях ограниченного пространства для маневра сторон большую роль будет играть экспертное сопровождение процесса нормализации, нацеленное на поиск нестандартных моделей сотрудничества в отсутствие дипломатических отношений. В краткосрочном плане важна поддержка инициатив по организации визитов грузинских специалистов в Россию со стороны российских организаций, работающих в этой сфере (Россотрудничество, Фонд поддержки публичной дипломатии им. А.М. Горчакова, Российский совет по международным делам, Общественная палата). Особое внимание требуется обратить на знакомство грузинской общественности и экспертного сообщества с действительным положением дел в России. В среднесрочной перспективе эти программы должны быть поставлены на прочную институциональную основу в виде сотрудничества университетов России и Грузии, двусторонних образовательных программ, грантовых программ для исследователей и неправительственных организаций. В такую работу в будущем должны вовлекаться представители Абхазии и Южной Осетии, что даст новый импульс их диалогу с Тбилиси.

Такого рода меры уже в ближайшей перспективе обеспечат рост взаимного доверия между российским и грузинским обществом и расширят их знания друг о друге. Последнее особенно важно применительно к грузинскому обществу, которое после "революции роз" на протяжении многих лет подвергалось постоянной антироссийской пропагандистской обработке. Хотя проявления антигрузинских кампаний имелись и в российских СМИ, они не носили столь всеобъемлющего и долгосрочного характера. Грузинское общество сильно дезинформировано относительно положения дел в России 61, и этот фактор осложняет двусторонние отношения.

В среднесрочном плане следует ожидать формирования в Грузии устойчивых и интегрированных экономических и политических групп, воспринимающих Россию без предубеждения и заинтересованных в сотрудничестве с ней. Необходимо подчеркнуть, что такие группы должны возникнуть вокруг прежде всего экономических интересов внутри Грузии и лишь затем сформулировать их политическое выражение.

Механизмы публичной дипломатии могут содействовать не только установлению доверия между российским и грузинским обществами, но и создадут в обеих странах критическую массу людей, способных к политической работе по выстраиванию двусторонних отношений.

Снятие напряженности вокруг вопроса о грузинской политике в отношении Северного Кавказа позволит "десекьюритизировать" российско-грузинские отношения и в среднесрочной перспективе откроет новые возможности для развития региона через активизацию трансграничного экономического сотрудничества, постепенному снятию ограничений на движение людей и товаров через линию государственной границы двух стран.

Можно также рассчитывать, что определенная "десекьюритизация" произойдет и в отношениях между Грузией и Абхазией, Грузией и Южной Осетией. Вовлечение их граждан в совместные гуманитарные и иные программы диалога между Москвой и Тбилиси будет содействовать перемещению центра тяжести грузино-абхазской и грузино-осетинской повестки с вопросов статуса и безопасности на вопросы практического сотрудничества.

Подчеркнем еще раз: Россия не может взять паузу в отношениях с Грузией. В противном случае эту паузу заполнят иные игроки, у которых есть интересы в регионе. Так, набирает обороты экономическая, а вслед за ней и политическая экспансия Турции на грузинскую территорию. После распада СССР улучшению российско-турецких отношений много способствовало то обстоятельство, что два исторических противника утратили общую границу. Новое обретение этой общей границы, пусть и неформальной, на Кавказе едва ли можно счесть благоприятным сценарием. Нельзя также исключить, что Грузия вновь будет использована в качестве "постсоветского плацдарма" против России, как это было в годы второго президентского срока Джорджа Буша-младшего. Наконец, наихудший сценарий в случае российского бездействия – это постепенное ослабление и депопуляция Грузии, после чего она рискует превратиться в пространство, которым могут пользоваться все желающие государственные и негосударственные игроки в целях дестабилизации уязвимого Юга России. В течение двух десятков лет независимого существования двух стран Грузия была трудным соседом для России. Однако лучше трудный сосед, чем отсутствие соседа…

Примечания:

  1. http://www.info9.ge/?l=G&m=108&f=0&id=21213 (на груз. языке). ↑
  2. В феврале 2013 года в Москве и Тбилиси был представлен доклад "Грузия после выборов и перспективы российско-грузинских отношений" // Силаев Н.Ю., Сушенцов А.А. М.: МГИМО, 2012. 66 с. URL: http://www.mgimo.ru/georgiareport. Доклад был посвящен анализу ситуации в российско-грузинских отношениях, сложившейся в результате прихода к власти коалиции "Грузинская мечта", и предлагал видение новой повестки дня для Москвы и Тбилиси. В своих предложениях авторы сознательно ограничились коротким временным горизонтом. С одной стороны, внутри- и внешне политический курс нового грузинского руководства только формировался. С другой – в условиях, когда у двух стран возникло окно возможностей для самых насущных шагов по нормализации отношений, было логично сосредоточиться на анализе тактических вопросов, не вдаваясь в рассуждения о разрешении тех фундаментальных противоречий, которые разделяют Россию и Грузию. ↑
  3. Москва попросит Грузию экстрадировать задержанного террориста // Georgia Times. 17 июня 2013. URL: http://www.georgiatimes.info/news/91797.html ↑
  4. Посещение телеканала Russia Today // Президент России [официальный сайт]. 11 июня 2013. URL: http://www.kremlin.ru/news/18319 ↑
  5. Григорьев Г., Кондратьев С., Салихов М. Трудный выход из трансформационного кризиса (случай Грузии) // Вопросы экономики. 2008. № 10. С. 77–95. URL: http://www.sigma-econ.ru/. files/4217/grigoryev10-08.pdf ↑
  6. Динамика межобщинных противоречий в Абхазской АССР и Юго-Осетинской автономной области, вылившихся в конфликты между Тбилиси и двумя автономиями, заслуживают отдельного исследования. В частности, нужно отметить, что еще в августе 1991 г. по инициативе Тбилиси в Абхазии были установлены этнические квоты на выборах в Верховный Совет республики. А на 14 августа 1992 г. – день начала войны – в Верховном Совете Абхазии было назначено обсуждение и утверждение проекта Договора об основах взаимоотношений между Республикой Грузия и Республикой Абхазия. Пункт 3 проекта гласил: "Республика Абхазия добровольно объединяется с Республикой Грузия и обладает на своей территории всей полнотой законодательной, исполнительной и судебной власти, кроме тех полномочий, которые отнесены Конституциями Грузии и Абхазии к ведению Республики Грузия". См.: Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989–2006 гг. М.: Русская панорама, 2008. С. 122–123, 141. ↑
  7. Выбор властей Беларуси в пользу сохранения и укрепления связей белорусской промышленности с российской позволил избежать падения уровня жизни населения. Вплоть до середины 2000-х гг. ВВП на душу населения Беларуси превышал российский. ↑
  8. Адвадзе В.С. Грузия: есть ли перспектива? // Национальные интересы. 2011. № 2. URL: www.ni-journal.ru/archive/2f64ca2c/n2_2011/eb84fae7/1c280fbd ↑
  9. Экс-посол Грузии в России опасается палестинизации страны // Новый регион. 19 ноября 2008. URL: http://www.nregion.com/news.php?i=27888#.Um09C_l7InA ↑
  10. Это наблюдение подтверждают и грузинские эксперты. См.: Хаиндрава И. Уроки и последствия грузинских выборов // Научное общество кавказоведов. 8 июля 2013. URL: http://www.kavkazoved.info/news/2013/07/08/uroki-i-posledstvia-gruzinskih-vyborov.html ↑
  11. Remarks by President Obama in Address to the United Nations General Assembly. United Nations. September 24, 2013 // The White House. Office of the Press Secretary. URL: http://www.whitehouse.gov/the-press-office/2013/09/24/remarks-president-obama-address-united-nations-general-assembly ↑
  12. Independent International Fact-Finding Mission on the Conflict in Georgia. 30 September 2009. URL: http://www.ceiig.ch/Report.html ↑
  13. Bandow D. Georgia’s dangerous slide toward NATO // National Interest. April 26, 2013. URL: www.nationalinterest.org/commentary/georgias-dangerous-slide-toward-nato-8403; Bandow D. NATO’s Georgia nightmare // National Interest. August 9, 2013. URL: http://www.nationalinterest.org/commentary/natos-georgia-nightmare-8860; Bandow D. No, NATO shouldn’t let Georgia in // National Interest. August 22, 2013. URL: http://www.nationalinterest.org/commentary/no-nato-shouldnt-let-georgia-8932 ↑
  14. Межуев Б. В конгрессе США показывали фильмы об ужасах режима Саакашвили // Известия. 24 октября 2013. URL: http://www.izvestia.ru/news/559496 ↑
  15. Saakashvili’s Inaugural Address: Hitting the Right Notes. Embassy Tbilisi unclassified cable. January 22, 2008 // Wikileaks Cable Gate Archive. URL: http://www.wikileaks.org/cable/2008/01/08TBILISI86.html ↑
  16. Barry E. Georgian leader emerges as an enigma // New York Times. October 8, 2012. URL: www.nytimes.com/2012/10/09/world/europe/georgian-leader-bidzina-ivanishvili-emerges-as-an-enigma.html ↑
  17. Corboy D., Courtney W., Yalovitz K. Justice or vengeance? // New York Times. November 26, 2012. URL: http://www.nytimes.com/2012/11/27/opinion/global/justice-or-vengeance.html ↑
  18. Рокс Ю. Грузия сама себе понизила рейтинг // Независимая газета. 28 января 2013. URL: http://www.ng.ru/cis/2013-01-28/7_gruzia.html ↑
  19. Протокол о встрече и переговорах председателя Верховного Совета РСФСР и председателя Верховного Совета Республики Грузия // Конфликты в Абхазии и Южной Осетии. Документы 1989–2006 гг. М.: Русская панорама, 2008. С. 246. ↑
  20. Червонная С.М. Абхазия 1992: посткоммунистическая грузинская Вандея. М.: Мосгорпечать, 1993. ↑
  21. Участие северокавказских добровольцев в грузино-абхазском конфликте, как и их мотивация, широко обсуждается до сих пор. Меньше внимания уделяется мотивации русских добровольцев. Некоторые материалы по этому поводу см.: Белая книга Абхазии. Документы, материалы, свидетельства. 1992–1993. М., 1993. ↑
  22. Gross Domestic Product 2012, PPP. World Development Indicators database. World Bank. September 23, 2013. URL: http://www.databank.worldbank.org/data/download/GDP_PPP.pdf ↑
  23. После признания Россией Абхазии и Южной Осетии как независимых государств. ↑
  24. Стратегия развития морской портовой инфраструктуры России до 2030 г. М., 2012. URL: http://www.rus-shipping.ru/upload/filearchive/671_strategy_2030_file_229_8917.pdf ↑
  25. Справедливости ради отметим, что само по себе введение виз не обеспечивало физической защищенности российско-грузинской границы, а Грузия была не единственной страной СНГ, из которой террористы могли попасть на Северный Кавказ. ↑
  26. В Грузии эти требования воспринимались как посягательство на суверенитет страны. Возможно, меньше опасений в Тбилиси вызвало бы предложение провести совместную антитеррористическую операцию, хотя неизвестно, насколько грузинская армия и полиция были готовы к проведению такой операции в 1999–2000 гг. ↑
  27. Программа "Государственная граница Российской Федерации" (2003–2011 гг.) // Федеральные целевые программы России. Министерство экономического развития Российской Федерации [официальный сайт]. URL: http://www.fcp.vpk.ru/cgi-bin/cis/fcp.cgi/Fcp/ViewFcp/View/2008/150 ↑
  28. Поздняков В. Продолжаем наблюдение // Русский репортер. 2013. № 25. URL: http://www.rusrep.ru/article/2013/06/24/nabludenie ↑
  29. По данным SIPRI, в 2007 г. военные расходы Грузии достигли 1201 млн долл. США (в ценах 2011 г.), что составило 9,2% ВВП страны. См.: SIPRI Military Expenditure Database, 1988–2012 // Stockholm International Peace Research Institute. URL: http://www.milexdata.sipri.org/files/?file=SIPRI+milex+data+1988-2012+v2.xlsx ↑
  30. Сушенцов А.А. России нужен стабильный и предсказуемый сосед // Эхо Кавказа. 23 февраля 2013. URL: http://www.ekhokavkaza.com/content/article/24910226.html ↑
  31. Хаиндрава И. Сейчас первейшей задачей является освобождение страны от агрессора // Мтели квира. 18 августа 2008. URL: http://www.southcaucasus.com/old/index.php?page=%20publications&id=1825 ↑
  32. В России также действуют эксперты и организации, призывающие к противостоянию с Грузией и даже к подрыву ее государственности. Сторонникам нормализации в Москве и в Тбилиси предстоит научиться минимизировать негативные последствия подобных провокаций с обеих сторон. ↑
  33. Лежащий на поверхности пример – деятельность американского Джеймстаунского фонда (Jamestown Foundation) в Грузии. ↑
  34. С аналогичной проблемой сталкивается и Россия. По крайней мере, в этом отношении две страны оказываются в одной лодке. ↑
  35. Требует дополнительного исследования вопрос о том, как Азербайджан относится к джихадистской пропаганде среди проживающих в Грузии азербайджанцев. ↑
  36. Например, в такую деятельность предположительно может быть вовлечена турецкая организация Imkander. В мае 2012 г. Александр Квахадзе, сотрудник Черкесского культурного центра, действующего в Тбилиси, участвовал в организованной Imkander в Стамбуле конференции. В декларации участников конференции говорилось, что единственной законной властью на Северном Кавказе они считают "Имарат Кавказ" Доку Умарова. См.: Амелина Я. Тбилиси и радикальные исламисты: союз против осетин // Регнум. 18 июня 2012. URL: http://www.regnum.ru/news/1542558.html ↑
  37. Журавлев C., Ивантер А. Нефть, капитал, диктатура // Эксперт. № 1. 26 декабря 2011. URL: http://www.expert.ru/expert/2012/01/neft-kapital-i-diktatura ↑
  38. Арчвадзе И. Современное демографическое положение Грузии — заложник политико-экономического состояния // Демографическая ситуация в Грузии. Материалы семинара 17 июня 2011 г. / НП "Кавказское сотрудничество". Тбилиси, 2011. С. 11. URL: http://www.georgiamonitor.org/upload/medialibrary/8a4/8a427de67e6af833df4626239c5940cc.pdf ↑
  39. В соответствии с принятыми в Грузии правилами учета занятости каждый, у кого в собственности есть участок сельскохозяйственной земли, считается занятым. Это позволяет снизить показатели безработицы. Фактически же вовлечена в сельскохозяйственное производство гораздо меньшая доля трудоспособных граждан страны. ↑
  40. Папава В. Экономика Грузии: в поиске модели развития // Мир перемен. 2013. № 3. С. 55–56. ↑
  41. Запущенный в апреле 2013 г. в Карабулаке (Республика Ингушетия) мукомольный завод уже экспортирует свою продукцию в Грузию. ↑
  42. Папава В. Экономика Грузии: в поиске модели развития. С. 54. ↑
  43. Другие – "Грузия православная страна и союзник России", "Грузия – это Кавказ". См.: Shatirishvili Z. National narratives and new politics of memory in Georgia // Small Wars & Insurgencies. 2009. Vol. 20. Issue 2. P. 391–399. ↑
  44. Кроме Польши, которой удалось выторговать высокий уровень государственной поддержки сельского хозяйства. ↑
  45. Ивлиан Хаиндравa: Основанный на принуждении, Евразийский союз перспектив иметь не может // ArmInfo. 15 октября 2013. URL: http://www.arminfo.info/index.cfm?objectid=C3BDFC40-35A9-11E3-B0670EB7C0D21663 ↑
  46. Пресс-конференция по итогам заседания Высшего Евразийского экономического совета // Президент России [официальный сайт]. 24 октября 2013. URL: http://www.kremlin.ru/transcripts/19485 ↑
  47. В интервью журналу "Эксперт" советник президента Сергей Глазьев сказал: "Когда мы начинали процесс строительства Таможенного союза, у России в Комиссии ТС было 57% голосов. После того как ТС был построен, было принято решение перейти к ЕЭП при равенстве голосов. Таким образом, Россия добровольно отказалась от большинства при принятии решений, при этом именно у нас 85% экономического потенциала ТС". См.: Власова О. Драма ассоциации // Эксперт. № 45. 11 ноября 2013. URL: http://www.expert.ru/expert/2013/45/drama-assotsiatsii ↑
  48. Евразийская Экономическая комиссия. URL: http://www.eurasiancommission.org ↑
  49. Ермухамет Ертысбаев: включение Грузии в Евразийский союз стало бы большим подарком // New Caucasus. 16 сентября 2013. URL: http://www.newcaucasus.com/index.php?newsid=6683 ↑
  50. Россию и Грузию связывает только одна автотрасса с пропускным пунктом в Верхнем Ларсе. Трасса не функционирует в период с декабря по февраль. ↑
  51. По данным международного глобального опроса Gallup International/WIN "Глобальный барометр надежды и отчаяния" (Global Barometer on Hope and Despair) от января 2012 года, православная Грузия вошла во вторую десятку самых религиозных стран мира вместе с католической Польшей. Цит. по: Синелина Ю. Религия в современном мире // Эксперт. 2013. № 1. ↑
  52. Уважайте наши традиции! Открытое письмо грузинской интеллигенции советнику Евросоюза г-ну Т. Хаммарбергу // Православие.ру. 25 октября 2013. URL: http://www.pravoslavie.ru/jurnal/65190.htm ↑
  53. Христианская Армения ассоциирует себя не столько с Кавказом, сколько с Ближним Востоком – и со своей глобальной диаспорой. Азербайджан сохраняет светский характер, но его правящая элита все чаще обращается к исламскому культурному наследию. ↑
  54. Интервью Дмитрия Медведева // Президент России [официальный сайт]. 5 августа 2011. URL: http://www.kremlin.ru/news/12204; Посещение телеканала Russia Today // Президент России [официальный сайт]. 11 июня 2013. URL: http://www.kremlin.ru/news/18319 ↑
  55. Россия не осуществляет эффективного контроля на территории двух республик. Части российских вооруженных сил, расположенные в Абхазии и Южной Осетии, не издают нормативных актов, обязательных для местного населения, не несут полицейских и административных функций. Абхазия и Южная Осетия управляются их собственными гражданскими органами власти, получившими свои полномочия в результате выборов. ↑
  56. Мамука Арешидзе: Грузия должна начать переговоры с Сухуми и Цхинвали о подписании соглашения // GHN News. 9 октября 2012. URL: http://www.rus.ghn.ge/news-23513.html ↑
  57. Руководство Абхазии не стремилось подобным образом оборудовать свою границу с Грузией. Наоборот, количество пропускных пунктов на совместной границе было увеличено до пяти. ↑
  58. Владислав Сурков: Мы преодолеем трудности, с которыми Южная Осетия столкнулась в предыдущий период // Информационное агентство РЕС. 4 декабря 2013. URL: http://www.cominf. org/en/node/1166500441 ↑
  59. См. http://www.tabula.ge/ge/ story/64774-zurab-abashidze-ar-unda-sheviqmnat-iseti-gancda-rom-rusettan-kvelaferi-movagvaret-da ↑
  60. Известна жесткая позиция грузинской стороны, категорически возражающей против возобновления работы аэропорта в условиях, когда Грузия не контролирует воздушное пространство Абхазии. Схожие коллизии возникнут и при обсуждении восстановления железнодорожного или автомобильного транзита через территорию Абхазии. ↑
  61. Содействовал этому и российский визовый режим для грузинских граждан, ставший рестриктивным в период правления в Грузии Михаила Саакашвили. ↑
Автор:  А.А. Сушенцов, Н.Ю. Силаев.
Источник:  Кавказский Узел