Взаимодействие России и НАТО в сфере миротворчества

Россия и НАТО за два десятилетия накопили определенный, хотя и не слишком широкий, опыт практического взаимодействия в сфере миротворчества. В 1990-х годах он включал участие России в двух операциях, проводимых по мандатам ООН при лидерстве НАТО сначала в Боснии, а затем в Союзной Республике Югославия/Косово. В 2000-х годах Рабочей группой при Совете Россия-НАТО была разработана в общих чертах доктрина совместных миротворческих операций, а также осуществлялось взаимодействие по проведению операций в Афганистане (Россия ограничивалась содействием со своей территории и с территории Центральной Азии),  и обеспечению с участием России северного транзитного коридора (через территорию России и стран Центральной Азии в Афганистан).

Российский контингент в боснийской операции (масштаб которого менялся от 900 человек в 1992 г. до 1500 в 1994 г. и 1340 в 1996 г.) составлял не более 5% наземных сил операции SFOR (которые насчитывали порядка 34 тысяч человек). Однако политическое значение его присутствия и взаимодействия с западными миротворцами было заметно шире, чем чисто военные функции. Российский контингент включал десантные силы на 118 БТР и 284 единицах автотехники, усиленные артиллерией, мобильными противотанковыми и портативными противовоздушными пусковыми установками. Он прошел ускоренное обучение на взаимодейтсиве с зарубежными партнерами в течение 6 недель (в России в тот период еще не было контингентов, специально готовившихся к выполнению миротворческих функций). Российская бригада действовала в Боснии в составе многонациональной дивизии «Север», взаимодействуя на флангах отведенного ему района патрулирования в 1750 квадратных километров с американской и турецкой бригадами, а также норвежскими и польскими контингентами. Потери в российской бригаде за время операции составили 4 убитыми и 11 ранеными.

Политическую проблему составляла состыковка цепочек командования российских и натовских сил, особенно после 1994 года, когда командование операцией полностью перешло от структур ООН к натовским структурам. Для того, чтобы избежать прямого подчинения российских солдат натовским командирам была создана непрактичная, но «политкорректная» схема. Командующий российской бригадой генерал Л.Шевцов с 5 офицерами был размещен непосредственно в европейском штабе НАТО в Монсе (они  официально именовались «Оперативная группа Росийского Министерства обороны в Объединенном штабе европейского командования НАТО») и подчинялся напрямую Главнокомандующему сил НАТО, временно получив ранг его заместителя. В результате, когда в ходе полевых операций надо было согласовать даже мелкие действия российских и, скажем, турецких подразделений, запрос шел на самый высший общеевропеейский уровень в Монс и затем распоряжение возвращалось через группу 13 российских офицеров в командном звене многонациональной дивизии «Север» в Тузле и еще 16 офицеров в командном звене бригады в Вукозавцах. Однако в целом этот первый опыт оперативной совместимости российских и натовских контингентов был, по взаимным оценкам, вполне успешным.

Правовой основой совместных действий России и НАТО в Косово стала резолюция СБ ООН 1244. Соглашение о российском участии в операции было подписано 18 июня 1999 года. Однако размещению российского контингента в 1300 человек в Косово предшествовали драматические события на протяжении 11 недель с марта по июнь 1999 года, когда силы НАТО вели бомбардировки СРЮ в отсутствие мандата ООН на принудительные действия, что вызвало серьезный кризис в отношениях Россия-НАТО. Контакты по линии Постоянного Совета Россия-НАТО были прерваны почти на год. Совместное заявление о восстановлении отношений между Альянсом и Россией было подписано Генеральным секретарем НАТО лордом Робертсоном в Москве только 16 февраля 2000 года. Россия сделала также ряд официальных заявлений с осуждением различных аспектов взаимодействия НАТО с Международным уголовным трибуналом по бывшей Югославии. В отличие от в целом успешного сотрудничества в  Боснии, в результате политических разногласий по общеполитическим целям операции в Косово российское участие в этой второй совместной с НАТО операции было свернуто уже в ходе 2000 года.

Однако затем в 2001-2002 гг. в рамках Рабочей группы по миротворчеству при реформированном Совете Россия-НАТО был согласован документ «Политические аспекты базовой концепции совместных миротворческих операций НАТО-России». Документ был направлен позже в ООН, ОБСЕ, ЕС, а также странам-партнерам по Евро-атлантическому Совету сотрудничества. Предполагалось, что совместные операции могут вестись НАТО и Россией на основании Устава ООН и решений СБ ООН или мандата ОБСЕ, при подтверждении решений Советом Россия-НАТО. Оговаривались принципы нейтральности, транспарентности (гласности), обмена информацией, совместного планирования в ходе проведения операций. Предполагалось, что «военно-политическая оценка», «варианты военной реакции» на кризис и «концепция операции»  будут согласовываться сторонами через Совет Россия-НАТО, причем это может делаться еще до принятия решщения о совместной операции и не накладывает обязательства на Россию или НАТО безоговорочно согласиться на последующее проведение совместной операции. При этом как в ходе выработки предварительных решений, так и в ходе возможной операции военные командования НАТО и России должны были докладывать свои предложения Совету Россия-НАТО как высшему политическому органу по проведению операции, решения в котором, в том числе относительно цепочки командования и назначении командующих, должны приниматься консенсусом.

Сторонами были обговорены до сих пор не реализованные решения о согласовании программ обучения миротворческих сил, нацеленные на их оперативную совместимость. Также были разработаны отдельные согласованные Рабочей группой документы по оказанию гуманитарной помощи в ходе совместных миротворческих операций, по конфискации оружия конфликтующих сторон, по обеспечению совместными миротворческими силами возвращения беженцев и перемещенных лиц и по другим практическим аспектам возможных совместных операций.

На более позднем этапе была разработана также инициатива в рамках консультаций «восьмерки» по Карабаху, предполагавшая совместное российско-натовское миротворческое патрулирование и обеспечение гарантий безопасности Карабаха как первое практическое применение Концепции совместных миротворческих операций. Это представлялось политически возможным, поскольку Армения, через ОДКБ и напрямую, заинтересована в использовании миротворческого потенциала России, а Азербайджан доверяет потенциалу НАТО. На практике данная инициатива реализована не была.

Наработанные Рабочей группой по миротворчеству документы не получили практического применения, однако были частично и неофициально учтены при разработке пакета миротворческих соглашений в рамках ОДКБ.

Что касается российско-западного взаимодействия по Афганистану, то формально это взаимодействие не относится к разряду миротворческих операций, хотя предоставленная в свое время Россией помощь афганскому Северному альянсу, а затем и задействование транспортных коридоров (включая поддержание наземного транзитного коридора, подготовку в учебном центре МВД России афганских полицейских и участие России в ремонте вертолетного парка, задействованного в Афганистане) объективно способствовали решению задач, поставленных мандатом ООН для международной операции по Афганистану.