Сирия: что дальше?

Сирийский кризис продолжает находиться в центре мировой политики, хотя и оттеснен на второй план событиями в Украине. Президентские выборы в Сирии фактически ничего не меняют: их легко предсказуемые результаты подтвердят легитимность правления Башара Асада для тех, кто ее признает, и послужат еще одним аргументом собственной правоты для тех, кто считает его нелегитимным. Нет никакого противоречия между известными высказываниями российских официальных лиц о том, что Москва не поддерживает лично Б. Асада, и тем, что она поддерживает выборы с его участием. Выстраивая свою линию в отношении выборов, Россия и ее союзники, как можно судить, исходят из необходимости сохранения сирийских государственных институтов, недопущения образования правового вакуума, который может привести к воцарению хаоса в этой стране или господству террористических и экстремистских группировок, не говоря уже о неизбежной дестабилизации ситуации в соседних государствах.

Конечно, есть опасения, что после успешного завершения процесса вывоза и уничтожения сирийского арсенала химического оружия и средств его производства у Вашингтона возникнет соблазн вернуться к планам нанесения ракетно-бомбового удара по этой стране. Американские аналитики уже пишут о том, что ни сирийские средства ПВО, в состав которых входят 22 станции раннего обнаружения и около 130 площадок зенитно-ракетных комплексов, ни сирийская авиация не представляют собой труднопреодолимые препятствия для такого удара. На что рассчитывают те, кто продолжают планировать эту безумную операцию? И будет ли Б. Обама, которого все сильнее критикуют в США за слабость, по-прежнему придерживаться тех принципов, о которых госсекретарь Дж. Керри договорился с главой МИД России С. Лавровым 7 мая 2013 г.? А договорились они, в частности, о том, что сирийский кризис не имеет военного решения и что политическое решение возможно. Разумеется, для этого нужно, чтобы Россия и США работали вместе, но не помешает ли этому антироссийская политика, которую все более жестко проводят наши партнеры после начала украинского кризиса?

Приверженность Москвы курсу на возобновление женевских переговоров свидетельствует о последовательности российской политики. Но начать третий раунд пока не удается. Остаются разногласия между участниками по повестке дня (хотя она вроде бы была ранее согласована), не удается добиться формирования более представительной делегации оппозиции на переговорах. Обе враждующие стороны имеют иллюзии насчет возможности военного решения проблемы в свою пользу. Тогда зачем договариваться? Оппозиционные лидеры требуют от внешних спонсоров поставки все более опасных вооружений, в том числе противотанковых и зенитно-ракетных комплексов.

Ранее Соединенные Штаты воздерживались от принятия решения о поставках вооруженной оппозиции такого оружия, справедливо опасаясь, что оно попадет не в те руки и в будущем, как это уже не раз бывало, повернется против самих США и их союзников. Но теперь у американцев появилась в Сирии «новая любимая девушка» – «Харакат Хазм» («Движение решительности»). Во второй половине апреля мировые СМИ передали новость о том, что более 20 переносных противотанковых ракетных комплексов (это проводные системы) BGM-21 Tow в начале марта были переправлены через территорию Турции и Иордании в Сирию этой группировке, входящей в Сирийскую свободную армию (ССА). Причем боевики «Харакат Хазм» прошли специальную подготовку по обращению с вооружениями данного типа. Агентство «РИА Новости», ссылаясь на то, что эти поставки названы «пилотным проектом», утверждает, что в дальнейшем снабжение мятежников современным оружием будет расширено. На следующем этапе речь, вероятно, пойдет о поставках зенитно-ракетных комплексов.

Тем не менее пока правительственные войска теснят отряды вооруженной оппозиции на всех фронтах, отвоевывая у них города. Однако это не дает оснований говорить о возможности достижения ими полной военной победы и восстановления контроля над страной. А отряды вооруженной сирийской оппозиции продолжают сражаться между собой. Враждуют друг с другом не только состоящая преимущественно из светских националистов Свободная сирийская армия, с одной стороны, и радикальные исламистские группировки, с другой, но и две аффилированные с «Аль-Каидой» террористические организации – «Джабхат ан-Нусра» (ДжН) и «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ). Только на юге боевики «Джабхат ан-Нусра» действуют в альянсе с отрядами ССА, что делает задачу правительственных сил по установлению контроля над этой территорией особенно сложной.

После свержения президента Мухаммеда Мурси в Египте для всех организаций панарабского движения «Братья-мусульмане» (ДБМ), в том числе и за пределами Египта, наступили черные времена. Египетское правительство не только перестало оказывать какую-либо поддержку этому движению, но включило его в список террористических организаций и развернуло широкую кампанию репрессий против руководства и его членов. Саудовская Аравия вслед за Египтом также включила ДБМ в число террористических организаций и вместе с ОАЭ и Кувейтом активизировала действия по его вытеснению с политической арены. Это резко ослабило позиции «братьев-мусульман» среди сирийских мятежников, где они (или, во всяком случае, значительная их часть) выступают в качестве союзников светских националистов, участвуя в борьбе как против режима, так и против связанных с «Аль-Каидой» террористических групп.

Позиции ИГИЛ в Сирии пошатнулись после того, как Саудовская Аравия заняла более жесткую позицию в отношении этой организации. 6 мая 2014 г. МВД этой страны объявило о раскрытии на территории Королевства новой террористической группы «Аль-Каиды», являющейся частью ИГИЛ. Арестовано 62 человека, большинство из которых – саудовцы. Не исключено, что они координировали свою деятельность с весьма сильной йеменской ячейкой «Аль-Каиды Аравийского полуострова». По-видимому, Эр-Рияд впервые реально убедился в том, что ИГИЛ – опасный враг, что его боевики ведут войну не только против Б. Асада или Нури аль-Малики, но и против дома Саудов. Как считает арабский аналитик Абдель Маджид аль-Балави, отныне сирийская политика Королевства будет идти по двум параллельным линиям – противодействия «Аль-Каиде» со всеми ее дочерними организациями и поддержки «умеренных» вооруженных отрядов оппозиции с целью оказать давление на Б. Асада и заставить его пойти на передачу власти. Совмещать эти две линии будет непросто, поскольку, как подчеркивает аналитик, «умеренные вооруженные отряды в Сирии ничуть не более умеренные, чем "братья-мусульмане", которых саудовское правительство причисляет к террористам наряду с ИГИЛ и ДжН».

Новое явление в сирийском кризисе – практика локальных замирений, которую российская дипломатия рассматривает в качестве важного пролога к последующему всеобъемлющему прекращению огня. Наши дипломаты приложили немало усилий к тому, чтобы сирийские власти и оппозиция договорились о гуманитарном доступе в занятые боевиками районы, блокированные правительственными войсками, и эвакуации оттуда мирных жителей. Одним из первых примеров такого локального замирения стал город Хомс в феврале этого года. Следует отметить, что оценка этого процесса Лахдаром Брахими, ушедшим в мае в отставку с поста специального представителя ООН по Сирии, несколько отличается от российской. Экс-посредник, в частности, сказал: «Это часть продолжающейся войны, это не начало мирного процесса». Разочарование алжирского дипломата, усилиям которого в Москве отдают должное, в их результатах вполне понятно.

Понятно и то, что гуманитарный компонент сирийской трагедии требует немедленных решений. Эта проблема должна стоять в числе первых на повестке дня будущего, третьего раунда женевских переговоров, но и сегодня немало делается для помощи сирийским гражданам и беженцам в соседних странах. Из России гуманитарная помощь направляется им самолетами МЧС. Но решить эту проблему удастся только тогда, когда будет прекращено насилие и сирийцы смогут вернуться в места своего обитания. Ни одно государство не способно принять у себя на постоянной основе столь большое число иммигрантов, да так собственно вопрос и не стоит. Однако даже при самом оптимистичном сценарии восстановить Сирию, значительная часть которой лежит в руинах, и вернуть людей к нормальной жизни можно только с помощью консолидированных международных усилий.

Ситуация в соседних с Сирией государствах, куда прибыли сотни тысяч беженцев, критическая. К примеру, в Иордании число сирийских беженцев, официально зарегистрированных Управлением Верховного комиссара ООН по делам беженцев, превысило 600 тыс., из которых около 125 тыс. проживает в двух крупных лагерях. Если Дамаск, окрыленный военными успехами на других направлениях, начнет масштабную операцию на юге, грозящую стать особенно кровопролитной, в страну хлынет новый поток сирийцев. Здесь особенно боятся иммигрантов из района Дараа (откуда и началось протестное движение в 2011 г.), который находится под контролем исламских радикалов. Но проблема не только и не столько в этом. Дело в том, что помимо вышеуказанного числа в Иордании находится огромное количество незарегистрированных пришельцев из соседней страны. По данным, которые приводит местная пресса, общая численность сирийских беженцев здесь будто бы приближается к полутора миллионам человек. Эндрю Тэблер из Вашингтонского института ближневосточной политики называет присутствие примерно 750 тыс. неучтенных сирийских иммигрантов фактором «известных неизвестных» («the known-unknowns»). Действительно, никто не знает, что из себя эти люди представляют, но ясно одно: ими могут манипулировать самые разные участники конфликта, в том числе и те, кто поставит задачу взорвать ситуацию в Иордании.