Страны Центральной Азии: новое место на дуге кризисов

Оценивая итоги 2014 г., внимательный наблюдатель без труда заметит признаки дестабилизации периметра Евразии, которая стала следствием как объективных процессов, характерных для данного региона, так и искусственного давления на узловые точки, конфликтогенные по своей природе. События арабской весны, сменившиеся острейшим кризисом на Украине, сопровождаются нарастанием напряженности в Центральноазиатском регионе [1]. Процессы в этой части мира имеют принципиальное значение, учитывая ее стратегическое географическое положение, значительные запасы углеводородных ресурсов, а также присутствие террористических группировок. Вопрос лишь в том, какое именно из базовых противоречий ойкумены тюркских и соседствующих с ними народов может стать катализатором кризиса: вода, межэтнические противоречия, неблагополучная социальная ситуация, отношение светских властей к исламу.

Центральноазиатская весна как близкая перспектива

Ряд специалистов прямо указывают на возможность широкого распространения процессов, аналогичных арабской весне в Центральной Азии (центральноазиатская весна) «с участием тех же внешних игроков — Катара, Саудовской Аравии и Турции при потенциальной поддержке западного сообщества и в первую очередь США, заинтересованных в укреплении своих позиций в противовес России и Китаю» [2]. В Центральной Азии есть все предпосылки к таким событиям, какие имелись в странах Большого Ближнего Востока, охваченных волнениями. И есть все основания полагать, что главный и универсальный лозунг арабских революционеров — призыв к торжеству исламской справедливости, которая должна прийти на смену продажным прозападным светским режимам,  может найти широкий отклик в многочисленных  неблагополучных районах пяти центральноазиатских республик.

Особенно тревожная обстановка наблюдается у ближайшего соседа Афганистана — Республики Узбекистан. Одна из главных причин шараханья во внешней политике, наиболее заметно проявившиеся летом 2012 г., когда Узбекистан приостановил свое членство в Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) [3], аргументировав это тем, что организация в целом и одна из ее участниц — Республика Таджикистан в частности — не в состоянии обеспечить безопасность Узбекистана от растущих угроз регионального масштаба. Руководство Узбекистана сделало ставку на сотрудничество с США. Специалисты по региону уже тогда предупредили, что сотрудничество это носит конъюнктурный характер и проблемы Узбекистана не решит, а скорее наоборот, усложнит и без того непростую ситуацию в регионе. Далее последовали консультации и договоренности между Вашингтоном и Ташкентом относительно возможности перебазировать в Узбекистан часть вооружений ISAF, которую нецелесообразно транспортировать в страны НАТО [4], а также давление на руководство Таджикистана с использованием узбекского фактора со стороны США в попытках сделать Душанбе лояльным Вашингтону, переговоры с правительствами Узбекистана и Таджикистана о размещении на их территориях военных баз и т. д. Все это происходило на фоне угроз со стороны лидеров движения Талибан тем национальным правительствам в Центральной Азии, которые поддерживают политику Запада в регионе.

В итоге, в 2013 и 2014 гг. произошли охлаждение отношений между США и Узбекистаном, когда руководство республики убедилось в истинных намерениях американского руководства, и, как следствие, корректировка уже имевшихся договоренностей между США и Республики Узбекистан.

В 2013–2014 гг. в диалоге с Узбекистаном США делали упор на необходимость повторного размещения американской военной базы в США на военном аэродроме Ханабад близ г. Карши Кашкадарьинской области (ранее, в 2001–2005 гг. аэродром использовался Министерством обороны США для авиационной поддержки операции в Афганистане; в 2006–2012 г. — после возвращения Узбекистана в ОДКБ — в 2006 г. аэродром использовался российскими войсками для оперативного наращивания и развертывания вооруженных сил в Центральной Азии; с 2012 г. базу используют вооруженные силы Республики Узбекистан). В этом же ряду имели место предложения США разместить американский военный контингент на занимаемой бундесвером ФРГ базе в Термезе и использования военных аэродромов Тузель близ Ташкента и Каган-Южный близ Бухары [5]. Предполагалось, что достигнутые договоренности будут закреплены в ходе визита президента Республики Узбекистан Ислама Каримова в Вашингтон. Однако 5 августа 2014 г. МИД Узбекистана, сославшись на Концепцию внешнеполитической деятельности Республики  Узбекистан (сентябрь  2012 г.), заявил, что республика не допускает размещения на своей территории иностранных военных баз и объектов. Визит Ислама Каримова в Вашингтон не состоялся. Таким образом, Ташкент явно дал понять, что не желает превращать Узбекистан в линию противостояния России и НАТО в регионе, что в условиях текущей санкционной войны чревато крайне негативными последствиями для самого Ташкента.

США же рассчитывали, что предоставляя значительную материальную помощь Ташкенту, они закрепятся в Узбекистане, сделав его опорной точкой для контроля над ситуацией во всей Центральной Азии. Естественно, этому противятся Россия и, в неменьшей степени, Китай. Очевидно, что США так просто не оставят свои попытки закрепиться в регионе, расширив свое присутствие здесь. Учитывая закрытие Центра транзитных перевозок ВВС США на территории международного аэропорта Манас в Киргизии этим летом (в 2001–2009 гг. — авиабаза антитеррористической коалиции), у США есть насущная необходимость присутствовать хотя бы в Узбекистане и Таджикистане. О серьезности намерений США в регионе свидетельствует давление на Узбекистан с помощью других инструментов внешней политики Вашингтона. Спустя буквально несколько дней после вышеобозначенного заявления МИД Узбекистана, Всемирный банк обнародовал предварительные результаты экспертизы по строительству Рогунской ГЭС в Таджикистане [6]. Ташкент разразился грозным официальным заявлением [7]. Несмотря на реакцию Ташкента, положительные результаты экспертизы были опубликованы уже 1 сентября 2014 г. [8]. Проекты гидроэлектростанций в Таджикистане и Киргизии не учитывают интересы трансграничных государств и в наибольшей степени от их работы пострадает именно Узбекистан, где вопрос воды и без того стоит очень остро. Примечательно, что очень долгое время никто из ведущих геополитических игроков в регионе не решался поднять вопрос о воде, осознавая, какие разрушительные силы могут быть задействованы в таком случае и какие последствия для региона может иметь конфликт из-за  водных ресурсов.  Вода в  Центральной Азии  —  это, пожалуй, самый угрозоемкий фактор на сегодняшний день. Первой этот вопрос затронула Россия в сентябре 2012 г., опять же в пику вышедшему из ОДКБ Узбекистану, поддержав проекты Камбаратинской ГЭС-1 и Верхнее-Нарынского каскада ГЭС в Киргизии [9]. И вот, непоследовательная политика Ташкента опять спровоцировала актуализацию тематики воды. Если проект Рогунской ГЭС, на который всегда делало ставку правительство Таджикистана, видя в нем единственный способ выйти из экономического кризиса, сдвинется, дестабилизации в регионе не миновать. Факторами нестабильности являются  и   состояние  здоровья узбекского лидера Ислама Каримова, а также конфликты в президентской семье, отражающиеся на дееспособности власти и, конечно, отношениях с соседними по региону государствами и Россией.

Эксперты из Ташкента в частных беседах и в своих сообщениях на многочисленных экспертных площадках часто указывают на преувеличение афганской угрозы после ухода оттуда сил коалиции. В качестве аргументов чаще всего озвучивается следующее: американцы не уйдут из Афганистана навсегда и в полном составе; функционирующие американские военные базы в северных районах Афганиста- на и возможное возвращение американских баз и центров транзитных перевозок в республики Центральной Азии создадут своеобразный пояс безопасности; Кабул не падет под ударами талибов, так как местные элиты сумеют договориться ради сохранения стабильности; афганско-узбекистанская граница имеет малую протяженность (всего 149 км) и хорошо укреплена; разрозненные группировки, которые сегодня составляют Талибан, в частности Исламское движение Узбекистана (ИДУ), больше не ставят своей целью свержение светской власти в Узбекистане, они в большей степени ориентированы на создание мифического Исламского халифата. Остается только догадываться, с какой целью озвучивается такой позитивный сценарий развития ситуации в регионе.

Нестабильной продолжает оставаться ситуация в Синьцзян-Уйгурском автономном районе (СУАР). Следом за серией терактов в мае и апреле 2014 г. в Урумчи, 28 июня 2014 г. масштабный теракт произошел в городе Элишку, что на границе с Таджикистаном [10]. Таким образом Исламское движение Восточного Туркестана (ИДВТ), действующее в регионе с начала 2000-х гг., сегодня оказывает серьезное влияние на ситуацию в Китае и постсоветской Центральной Азии. В отличие от коллег по региону, ИДВТ применяет не самодельные взрывные устройства (СВУ), а холодное оружие, что говорит об их крайнем ожесточении, а также учете реалий — холодное оружие сложнее отслеживать и предупреждать его использование. ИДВТ, в основном базируясь в Афганистане, тесно взаимодействует с местными, центральноазиатскими экстремистскими организациями типа Хизб ут-Тахрир, ИДУ, Жайшул Магди и т. д. и действует на территории Киргизии и Таджикистана.

В Центральноазиатском регионе имеется значимое количество угрозоемких факторов, определяющих формат отношений между пятью постсоветскими центральноазиатскими республиками.

Наряду с проблемой воды, между центральноазиатскими государствами наличествуют территориальные споры, включая проблему делимитации участков кыргыстанско-узбекистанской и кыргызстанско-таджикистанской границ. Существенная часть границы между Таджикистаном и Узбекистаном со времен гражданской войны в Таджикистане определена путем минирования. Серьезна проблема этнических анклавов — кыргызстанских на территории Узбекистана, таджикистанских и узбекистанских на территории Киргизии. Среди других острых проблем: террористическая активность, исламизация и наркотизация региона, которым в наибольшей степени подвержена Ферганская долина; наконец, бедность населения государств региона, в значительной степени граничащая с массовой нищетой. Любое из этих противоречий даже при незначительной стимуляции извне может стать спусковым крючком для дестабилизации всего региона.

Разрастающаяся угроза исламизации  Центральной Азии

Любая из указанных выше угроз получает новое содержание в контексте проникновения радикальной исламистской идеологии в регионе. Так, участники межэтнических конфликтов, конфликтов из-за воды, земли и других ресурсов в Ферганской долине пока ни разу в новейшей истории не опирались на радикальные религиозные группировки [11]. Многие годы социально-экономические проблемы и межэтническая напряженность служат лишь условиями и питательной средой для мобилизационной работы исламистских группировок — партии Хизб ут-Тахрир, движения Таблиги Джамаат, ИДУ, ИДВТ и целого ряда других организаций и движений салафитского толка. Однако, как отмечает эксперт А.А. Князев, в последние годы в Центральной Азии отмечается крайне тревожное явление, связанное с тем, что, несмотря на интернациональность ислама и неприятие им этнической идентичности, в регионе экстремистские группировки боевиков, апеллирующих к исламу, формируются по этническому/страновому принципу: уйгурские, киргизские, туркменские, казахские боевые отряды [12]. Ситуация с уйгурами усложняется еще и тем, что наряду с этническим и религиозным фактором важной составляющей экстремистской идеологии местных боевых групп является сепаратизм. Таким образом, можно предположить, что в ближайшем будущем в локальных конфликтах в регионе будут задействованы и эти силы. Речь идет о фактическом расширении специализации исламистских боевых группировок — теперь, кроме объявленной войны светским режимам, будет наблюдаться углубление локальных межэтнических конфликтов за счет привлечения исламистской идеологии и соответствующих ресурсов. Последствия такой трансформации для Центральноазиатского региона сложно предсказать.

В целом проблема исламизации Центральной Азии сегодня приняла угрожающие масштабы. Пять постсоветских центральноазиатских республик практически не контролируют поток своих граждан, выезжающих на обучение в медресе Афганистана, Пакистана, Турции, а также другие механизмы навязывания чуждой идеологии, основывающейся на радикальном толковании ислама. Это привело к тому, что выросло целое поколение людей, настроенных против собственного государства, и исламизм проникает и поражает, как болезнь, несущие конструкции государства: армию, госаппарат, систему образования и т. д. Иллюстрацией может служить то, что выходцы из Центральной Азии, получившие специфическое образование и параллельно прошедшие специальную подготовку, будучи завербованными турецкими эмиссарами, активно воюют в Сирии, Ливии, Египте.

С большой долей вероятности можно утверждать, что, после того как их услуги не будут востребованы, этот специфический контингент будет переброшен обрат- но в Центральную Азию и составит костяк оппозиции светским режимам в своих государствах. Неоднократно в СМИ фигурировали данные о количестве боевиков — выходцев из постсоветской Центральной Азии, действующих в Сирии, Египте, Ираке [13]. И конечно, нельзя забывать об их боевых товарищах из соседних государств. Уйгурские боевики из группировки ИДВТ, воюющие сейчас в Сирии против Башара Асада, возвращаются в Китай, не исключено, что оттуда они проникнут на территорию Центральной Азии.

В ходе разрастающегося кризиса на Ближнем Востоке и в Северной Африке угрозы со стороны радикалов в адрес светских правительств центральноазиатских государств звучали неоднократно [14]. Ситуацию усугубляет выход сил ISAF и НАТО из Афганистана. В чьих руках окажется оружие? Наихудший сценарий — это тот, что мы наблюдаем сегодня в Ираке: иракские военные, отступая под натиском Исламского государства Ирака и Леванта (ИГИЛ), бросают современные американское оружие и технику, которое закономерно переходит под контроль исламистов.

В вопросе об угрозе исламизации Центральной Азии, ключевым моментом является то, куда будет направлена активность талибов и других этнических исламистских группировок, базирующихся в Афганистане и Вазиристане после ухода сил коалиции и НАТО из Афганистана? Есть основания полагать, что исламистский интернационал и особенно группировки, организованные по этническому принципу, двинутся в СУАР и государства постсоветской Центральной Азии, а далее, с вхождением Таджикистана и Киргизии в Таможенный союз, через прозрачную границу — в Россию. И это должно быть предметом особого внимания со стороны российских специальных служб. Прецеденты такого рода уже есть — в случае с исламистами, действующими на территории Казахстана, где базами исламистского экстремизма являются Чимкентская и Джамбульская области на юге, ряд областей на западе. Соответственно, расползание боевого исламистского интернационала в лице ИГИЛ, действующего в Ираке и Сирии американским оружием, высокий процент вероятности плотного взаимодействия с афганскими и пакистанскими талибами и рядом других весьма интернационализированных, но выступающих под флагом исламизма группировок и движений — чрезвычайно серьезная угроза регионального и глобального масштаба.

Анализ ситуации в регионе позволяет говорить о новом качестве движения Талибан. Сегодня существует несколько крыльев движения, зачастую финансируемых из разных источников, которые в случае необходимости координируют свои действия. Оценивая угрозы для Центральной Азии со стороны исламистов, необходимо учитывать это новое качество, особенно в той части, которая касается взаимодействия движения Талибан с этническими исламистскими группировками, сформированными выходцами из центральноазиатских республик и выступающими под салафитскими лозунгами. При этом эксперты полагают, что афганские и тем более пакистанские талибы продвигаться в пределы Центральной Азии не будут, так как «этот регион находится вне сферы их непосредственных интересов» [15], но будут играть роль глубокого тыла для центральноазиатских исламистов.

Так, весьма тревожна ситуация в Туркменистане, что уже сейчас иллюстрирует возможный вариант развития событий во всей Центральной Азии. Режим Сапармурата Ниязова (Туркменбаши), просуществовавший до декабря 2006 г., поддерживал добрые отношения с движением Талибан, подкрепленные поставками горюче-смазочных материалов исламистам, что позволяло ему чувствовать себя в относительной безопасности от угроз не только со стороны самих талибов, но и со стороны соседних центральноазиатских государств, в отношениях с которыми активно использовался талибский фактор. Надежды нынешнего главы Туркменистана Гурбангулы Бердымухаммедова на прежние ниязовские договоренности себя не оправдали — в начале 2014 г. новые талибы своими действиями на афганско-туркменистанской границе дали понять Ашхабаду, что времена доброго соседства закончились в тот момент, когда Ашхабад предоставил США свое воздушное пространство и аэропорт в Ашхабаде для дозаправки самолетов, перевозящих гуманитарные грузы в Афганистан. Соответствующее соглашение между Туркменистаном и США было подписано в 2002 г. (в этом смысле определенные опасения должны испытывать Казахстан, ратифицировавший в 2008 г. два меморандума между США и РК о поддержке операции Несокрушимая свобода в Афганистане, и Таджикистан, также предоставивший свои аэродромы). Туркменистанский участок афганской границы наряду с таджикистанским рассматривался и рассматривается экспертами как наиболее уязвимый с точки зрения возможности инфильтрации исламистов. Информация о действующих в составе ИДУ отрядах туркмен и негативное отношение афганских туркмен к официальному Ашхабаду не тревожили руководство республики до тех пор, пока в начале 2014 г. не начались упомянутые столкновения в афганско-туркменистанской пограничье. Причина активности исламистов кроется еще и в том, что президент Гурбангулы Бердымухаммедов существенно отошел от прежней ниязовской модели взаимоотношений с исламистами и по вопросу наркотрафика — при Ниязове транзит героина через Туркменистан составлял весьма высокий процент от общего объема трафика, проходящего по так называемому северному маршруту, нынешний же президент предпринимает меры по ограничению трафика. Учитывая важность наркотрафика для талибов как значимого источника финансирования движения в условиях войны, такая реакция Талибан была вполне предсказуема.

Что касается наркотрафика и наркопотребления, то для государств Центральной Азии наряду со сложной социально-экономической ситуацией эта проблема имеет огромное значение, так как именно денежные средства, полученные от продажи афганского героина, идут на финансирование исламистских движений и террористических группировок на территории региона. Кроме того, наркотизация в регионе идет рука об руку с вербовкой новых членов в ряды исламистских организаций, особенно четко это прослеживается в Ферганской долине. Большое значение имеет проблема коррупции в государственных органах в целом и в правоохранительных органах в частности. Исходя из весьма специфической ситуации, связанной с тем, что северный маршрут наркотрафика проходит через центральноазиатские государства, специалисты все чаще говорят о наркокоррупции.

В силу сложившихся социально-экономических  обстоятельств в странах Центральной Азии для молодежи служба в армии стала самым востребованным способом повысить свой социальный статус через последующее устройство на работу в государственные органы, поэтому молодежь активно стремится в армию (в отдельных регионах неоднократно фиксировалась дача взяток за зачисление на срочную службу). И все большее распространение  получает проникновение членов исламистских группировок в числе срочников в армию, где они ведут пропагандистскую работу. Армия и военные структуры в целом являются одной из мишеней для исламистских радикалов прежде всего с точки зрения обширной вербовочной базы. Таким образом, радикальный ислам напрямую поражает сердцевину государственного аппарата, распространяясь в среде госслужащих, со всеми вытекающими отсюда последствиями. В качестве иллюстрации можно привести выходку государственного деятеля Кыргызской Республики Турсунбая Бакир уулу, публично разорвавшего флаг Израиля и призывавшего к нетерпимости к этому государству [16]. Еще большую тревогу вызывает деятельность исламистских миссионеров в местах отбывания наказаний [17]— в данных учреждениях по определению имеется подходящий для вербовки контингент, крайне не довольный светскими властями.

Немаловажно, что международные и региональные исламистские организации последовательно  используют территории государств Центральной Азии для ведения пропагандистской и подрывной работы на территории третьих государств, в том числе в России. На территории Таджикистана и Киргизии имеются перевалочные базы боевиков и схроны оружия, которое может быть переброшено практически в любую точку региона и использовано на территории третьих государств. И, естественно, регион используется в качестве вербовочной базы, в том числе для вербовки террористов-смертников [18]. Учитывая крайне низкий уровень жизни населения, катастрофический уровень коррупции и слабый контроль центра над периферийными районами республик, что особенно четко прослеживается в Ферганской долине, данные тенденции имеют большой потенциал к разрастанию. Это тем более опасно, учитывая стратегию исламистов — создание театра боевых действий там, где имеются все предпосылки (соответствующие настроения среди населения, действующее исламистское подполье, ресурсная база и т. д.), а спустя некоторое время — прорыв на территорию другого государства. По такому сценарию проходили в регионе так называемые Баткенские события в 1999–2000 гг. [19], сегодня эксперты предупреждают о возможности такой ситуации в Туркменистане с последующим прорывом исламистов в Казахстан [20], а также прорыв в Ферганскую долину через Киргизию.

Как правило, исламисты не являются самостоятельной силой, они управляются извне заинтересованными акторами [21]. Фактор использования исламистских террористических организаций с целью давления на власти центральноазиатских государств становится все более значимым с каждым годом. Его роль будет увеличиваться по мере втягивания государств Центральной Азии в новый формат отношений с глобальными геополитическими игроками в период вывода сил ISAF и НАТО из Афганистана, так как региональные и транснациональные радикальные исламистские организации склонны рассматривать местные власти как сателлитов Запада. Если Узбекистан и дальше будет упорствовать в нежелании размещать у себя американские военные базы, результатом станет активизация подконтрольной американцам части исламистского подполья [22] или инфильтрация исламистских группировок извне, что ранее уже имело место. Та же ситуация может иметь место и в отношении Таджикистана. Аналогичным образом ситуация может развиваться и на тех территориях Российской Федерации, которые вплотную примыкают к Казахстану, и там, где традиционно силен ислам: Северный Кавказ, Поволжье, районы Западной Сибири и т. д., а также в российских мегаполисах, где сконцентрирована инфраструктура власти и проживает наибольшее количество трудовых мигрантов-выходцев  из Центральной Азии и Кавказа, не довольных своим экономическим положением и социально-правовым статусом.

На фоне растущей угрозы со стороны контролируемых извне исламистских радикалов и осложнившихся отношений между Россией и США, на первый план выходит проблематика поддержки Москвой американской активности в Афганистане. Так, среди населения в Узбекистане и Киргизии активно распространяются слухи о том, что Россия, действуя в формате санкционной войны с США, может заблокировать процесс вывода контингентов НАТО и ISAF и их военного имущества через свою территорию и закрыть воздушное пространство. Предполагается, что Китай, в свою очередь, также создаст максимум неудобств при транзите через Пакистан (известно, что роль ключевого союзника Пакистана последние годы играют не США, а Китай). Все это может поставить страны антитеррористической коалиции в достаточно сложное положение. Россия уже сейчас работает с Пакистаном на тему содействия обеспечения безопасности энергетической инфраструктуры в транзитных зонах региона, например, в Северном Афганистане (Москва заинтересована в присоединении к лоббируемому американцами проекту ТАПИ [23], хотя у России есть альтернативные проекты в регионе, например газопроводы в южном направлении из Ирана). В копилку пакистано-российского сотрудничества пойдет и то, что Россия может предложить информацию по пакистанским талибам, получаемым в ходе разработок исламистов, поставки военной техники. Все это — повод для тесного сотрудничества с Пакистаном, который все больше выходит из-под американской опеки.

Дуга кризисов в движении

Афганистан и постсоветские центральноазиатские  государства на сегодняшний день являются болевой точкой не только России, но и США. Соответственно, Россия может использовать такую ситуацию в своих интересах. Так, в рамках санкционной войны Россия может закрыть транзит в Афганистан для коалиции, что будет означать уход США оттуда, потерю влияния в огромном регионе, инициативы, а главное, возможности отслеживать ситуацию на Ближнем Востоке, что повлечет за собой утрату гегемонии в энергополитике и процессе обеспечения глобальной безопасности. Часть экспертов считает, что это выгодно России, так как таким образом силами американцев идет борьба с исламистами [24]. Другие эксперты, впрочем, полагают, что сам факт присутствия американцев на территории центральноазиатских государств или инфраструктурная поддержка ISAF автоматически настраивает исламистов против их светских властей [25], что многократно множит аналогичные риски для России.

Для России геополитические тенденции последних лет, превращающиеся в новые закономерности, привели к тому, что дуга кризисов фактически примыкает вплотную к ее границам, замкнув западную оконечность дуги. Это заставляет руководство страны планировать свои действия на случай крайне неблагоприятного развития событий. Превентивным шагом стало закрепление гарантированного люфта на восточной оконечности дуги — через договоренности с Китаем. Последовала серия мероприятий, направленная на ревизию подходов к обеспечению безопасности на южных рубежах страны. Об этом свидетельствует и серия проведенных масштабных учений в рамках военно-политических блоков с участием России. Так, в конце июля — начале августа 2014 г. в Киргизии страны — участницы ОДКБ провели маневры (это третьи совместные учения ОДКБ Нерушимое братство–2014, действует Соглашение о миротворческой деятельности организации) — коллективные миротворческие силы отрабатывали  операции по поддержанию мира и стабильности в регионе [26]. Объединенные войсковые подразделения решали задачу по демонстрации готовности коллективно противостоять возможным угрозам, связанным с выводом контингентов НАТО и ISAF из Афганистана, и провокациями межэтнических и приграничных конфликтов в государствах Центральной Азии. Для доставки и оперативной поддержки двусторонних группировок, коллективных сил оперативного реагирования, коллективных сил быстрого развертывания Центральноазиатского региона и миротворческих сил признано целесообразным создать коллективные авиационные силы ОДКБ в виде объединенной группировки и сил специальных операций [27].

Активизировалась и ШОС: вопрос о возможных действиях на случай осложнения ситуации в регионе в результате вывода сил коалиции из Афганистана стоял на последнем заседании ШОС, обсуждалась тактика действий членов ШОС в складывающейся обстановке. Еще в январе 2014 г. страны — участницы ОДКБ и ШОС приступили к выработке единого подхода в борьбе с терроризмом в зоне совместной ответственности. На сентябрьском саммите министров иностранных дел ШОС большое внимание было уделено ситуации на Украине и в Афганистане. Накануне саммита впервые за последние годы акцентировалось внимание на вопросе, связанном с механизмом приема в членство ШОС. И уже на сентябрьском саммите в Душанбе заявления на прием в члены организации подали Индия и Пакистан. Там же Россия передала на рассмотрение странам — участницам ШОС проект Стратегии развития ШОС до 2025 г. [28], проект рамочного соглашения о сотрудничестве по пограничным вопросам и предложила преобразовать расположенную в  Ташкенте Региональную антитеррористическую структуру (РАТС) в Центр по борьбе с новыми вызовами и угрозами, начав с наделения ее антинаркотическими функциями [29].

В России на национальном уровне проводимые сборы военнослужащих запаса не привязываются к обстановке на дуге кризисов, хотя, понятно, что в таком масштабе они проводятся в свете угроз национальной безопасности России. Риски очевидны — вовлечение России в войну как участницы ОДКБ — в случае вооруженных действий Армении с Азербайджаном или Таджикистана с Узбекистаном

Россия будет вынуждена вмешаться, выступив на стороне Еревана или Душанбе. В этом смысле определенные риски для России может нести и членство в ШОС.

Оценивая общий информационный фон, особенно западный сектор информационного пространства, может показаться, что ситуация в Центральной Азии на фоне кризиса на Украине отошла на задний план. Это не более чем сознательно формируемое общественное мнение о том, что Центральная Азия — это периферия мировых событий [30]. Для РФ Центральная Азия является источником серьезнейших угроз и вызовов, учитывая геостратегическое положение Центральной Азии в мягком подбрюшье России и процессы, протекающие там. Осторожность руководства РФ в стремлении противостоять попыткам спровоцировать его на вмешательство в ситуацию на Украине объясняется именно этим. Режиссеры управляемого хаоса стремятся раздергать Россию, заставить вмешиваться или как минимум плотно отслеживать ситуации по периметру своих границ. К примеру, угрозы Кишинева и Киева по поводу вторжения в Приднестровье для ликвидации российской базы боевиков как раз укладываются в эту незамысловатую схему.

Заключение

Давление НАТО с Запада будет идти параллельно с давлением управляемого исламистского интернационала с Востока и Юга, сопровождающимся прямыми заходами вглубь российской территории. С точки зрения угроз и рисков — второе опаснее, так как в своем большинстве в Центральной Азии и примыкающих регионах действуют несистемные силы — негосударственные акторы, к которым неприменимы традиционные средства политического или экономического давления. Они будут действовать асимметрично. Фронт не будет иметь четких очертаний, не будет фронтального соприкосновения, как это предполагается в случае противостояния с блоком НАТО.

Результаты такой агрессии очень сложно предсказать, так как пока еще ни одному государству в мире не удалось полностью ликвидировать врага, организованного по сетевому принципу и действующего асимметрично. Очевидно, что устранить такую системную угрозу можно, лишь договорившись при мощной поддержке Китая с акторами, управляющими этими процессами, прежде всего США, Саудовской Аравией и Катаром. Пока же можно лишь констатировать, что никакая угроза не сможет отменить очевидной вещи — важность для России постсоветской Центральной Азии как зоны геостратегических интересов, жестко завязанной на проблему национальной безопасности.

Примечания

1. За границы Центральной Азии в данной статье берется определение, поддерживаемое властями государств, составлявших в советское время два экономических района Средняя Азия и Казахстан, т. е. Казахстана, Кыргызстана, Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана. В 1992 г. президент Казахстана Нурсултан Назарбаев на саммите государств Средней Азии предложил отказаться от определения Средняя Азия и Казахстан в пользу понятия Центральная Азия, охватывающего все постсоветские государства этого региона. ЮНЕСКО придерживается иного определения понятия Центральная Азия — согласно определению ЮНЕСКО, регион включает Монголию, Западный Китай (Синьцзян, Тибет, Внутренняя Монголия, Цинхай, Западный Сычуань и Северный Ганьсу), Пенджаб, Кашмир, Северную Индию и Северный Пакистан, Северо-Восточный Иран, Афганистан, районы азиатской России южнее таежной зоны и пять бывших советских республик Средней Азии. Американские и западноевропейские специалисты для обозначения региона используют понятие Большой Центральной Азии — согласно определению  данного понятия, в регион Большой Центральной Азии наряду с пятью постсоветскими республиками входят западная часть Китая (Синьцзян), Монголия, северные районы Ирана и Афганистана и Кавказ.

2. Цит. по: Сатановский Евгений. Дестабилизация Центральной Азии. Взгляд. 2014, 18 февраля.

3. Именно Узбекистан в 1992 г. инициировал заключение Договора о коллективной безопасности из-за страха перед исламистским экстремизмом и событиями в соседнем Таджикистане, где шла гражданская война (1992–1997 гг.) между правительственными силами и Объединенной таджикской оппозицией, костяк которой составляли сторонники исламского государства.

4. Средняя Азия возьмет оружие во вторые руки. Коммерсантъ. 2012, 15 июня; Новое оружие США, http://politikonline.ru/novoe-oruzhie-ssha/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.); США продолжат вооружать Узбекистан, http://www.news-usa.ru/ssha-prodolzhat-vooruzhat-uzbekistan.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

5. Князев Александр. Фронты на «дуге Бжезинского». Часть I. Информационно-аналитиче- ский центр Caspian bridge. 2014, 8 августа, http://www.caspiania.org/2014/08/08/fronty-na-duge-bzhezinskogo-chast-i/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

6. Ключевые вопросы для дальнейшего рассмотрения предлагаемого проекта Рогунской ГЭС/Предварительный вариант документа Всемирного банка для обсуждения, http://www. worldbank.org/content/dam/Worldbank/Event/ECA/central-asia/WB%20Rogun%20Key%20Issues_rus.pdf (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

7. Ключевые вопросы для дальнейшего рассмотрения предлагаемого проекта Рогунской ГЭС и вопросы использования трансграничных водных ресурсов/Выступление первого заместителя премьер-министра, министра финансов Республики Узбекистан Р. Азимова на встрече представителей правительств стран Центральной Азии по обсуждению проекта доклада Всемирного банка «Ключевые вопросы для дальнейшего рассмотрения предлагаемого проекта Рогунской ГЭС» и вопросов использования трансграничных водных ресурсов. 18 июня 2014 г., http://gov.uz/ru/press/politics/25860 (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

8. Ключевые вопросы для дальнейшего рассмотрения предлагаемого проекта Рогунской ГЭС. Всемирный банк. 1 сентября 2014 г., http://www.worldbank.org/content/dam/Worldbank/document/eca/central-asia/World%20Bank%20Note%20-%20Key%20Issues%20for%20

Consideration%20on%20Proposed%20Rogun%20Hydropower%20Project_rus.pdf (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

9. РФ и Киргизия совместно построят Камбаратинскую ГЭС. Российская газета.  2012,20 сентября.

10. В Сынцзян-Уйгурском автономном районе Китая произошел теракт. China24news. 2014, 30 июля, http://china24news.com/politics/1392-v-sintszyan-ujgurskom-avtonomnom-rajone-kitaya-proizoshel-terakt (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

11. Князев Александр. Фронты на «дуге Бжезинского». Часть III. Информационно-аналитический центр Caspian bridge. 2014, 3 сентября, http://www.caspiania.org/2014/09/03/fronty-na-duge-bzhezinskogo-chast-iii/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

12. Там же.

13. Боевики из Центральной Азии в войне в Сирии и Ираке. Stan Radar. 2014, 13 июля, http://www.stanradar.com/news/full/11064-boeviki-iz-tsentralnoj-azii-v-vojne-v-sirii-i-irake.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.); Дооров Торокул, Бактыбаев Заирбек. Почему выходцы из Центральной Азии воюют в Сирии? Радио Азаттык. 2014, 10 октября http://rus.azattyk.org/content/kyrgzystan_sirya_central_asia_juhad/25150081.html  (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.); Михайлов Виктор. «Хиз-бут Тахрир» и «Таблиги Джамоат» — «прихожая терроризма» для Средней Азии и Казахстана. Информационно-аналитический центр Caspian bridge. 2014, 24 июля, http://www.caspiania.org/2014/07/24/viktor-mixajlov-xiz-but-taxrir-i-tabligi-dzhamoat-prixozhaya-terrorizma-dlya-srednej-azii-i-kazaxstana/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

14. См. Исламисты грозят Казахстану насилием за жесткий закон о религии. Reuters, 2011, 26 октября, http://ru.reuters.com/article/topNews/idRURXE79P0QH20111026  (дата обращения: 10 февраля 2015 г.); Центральную Азию ожидает волна насилия. Информационно-аналитический портал Республика. 2013, 31 января, http://www.respublika-kz.info/ news/politics/28304/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

15. Цит. по: Сатановский Евгений. Дестабилизация Центральной Азии. Взгляд. 2014, 18 февраля.

16. Депутат Парламента Кыргызстана Бакир уулу публично разорвал флаг Израиля и предложил использовать обрывки в туалете. ЦентрАзия, 2014, 4 августа, http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1407182040 (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

17. См.: Тюрьма для экстремистов. Информационно-аналитический портал Мир ислама. 2013, 25 ноября, http://www.mirislama.com/8250-tyurma-dlya-ekstremistov.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.); ICG: Центральная Азия — тюрьма для исламистов. Uznews.net, 2009, 15 декабря, http://www.uznews.net/ru/human-rights/12337-icg-centralnaja- azija-turma-dla-islamistov (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

18. Подробнее на эту тему см.: Харитонова Наталья. Растущий рынок смертников в Центральной Азии. Обозреватель — Обсервер. 2014. № 1. С. 39–51.

19. Баткенские события — вооруженные столкновения между боевиками Исламского движения Узбекистана (ИДУ) и вооруженными силами Кыргызстана и Узбекистана в 1999–2000 гг., которые были вызваны попытками боевиков ИДУ проникнуть на территорию Узбекистана из Таджикистана через территорию Кыргызстана с целью свержения власти в Республике Узбекистан.

20. Волков В. Туркменская власть очень напугана угрозой вторжения боевиков. Новая газе- та — Казахстан. 2014, 4 сентября.

21. Игнатенко А. А. От Филиппин до Косово. Независимая газета. 2000,  12 октября.

22. См. Ищем террористов во всех богатых местах. ИноСМИ. 2010, 25 марта, http://inosmi.ru/usa/20100325/158803152.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

23. Дворкович: Российские компании заинтересованы в участии в проекте газопровода ТАПИ. Агентство экономической информации Прайм. 2014, 21 мая, http://1prime.ru/ companies/20140521/785164092.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

24. См.: США уходят: чего ждать от Средней и Центральной Азии? Информационно-аналитический портал Ислам Сегодня.ру. 2013, 4 октября, http://islam-today.ru/islam_v_mire/ostalnoj-mir/ssha_uxodyat_chego_zhdat_ot_srednej_i_czentralnoj_azii/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

25. Волков В. Война за газ. Новая газета — Казахстан. 2014, 4 сентября.

26. Хочешь мира, готовься… Страны ОДКБ провели успешные маневры в Кыргызстане «Нерушимое братство–2014». ЦентрАзия. 2014, 7 августа, http://www.centrasia.ru/news2.php?st=1407390180 (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

27. Николай Бордюжа: признано целесообразным создать коллективные авиационные силы ОДКБ. ЦАМТО. 2014, 26 июня,

http://vpk.name/news/112467_nikolai_bordyuzha_priznano_celesoobraznyim_sozdat_kollektivnyie_aviacionnyie_silyi_odkb.html (последнее посещение —10 февраля 2015 г.).

28. Городненко Юрий. СМИД ШОС в Душанбе: на повестке расширение. Агентство международной информации Новости-Казахстан. 2014, 5 августа, http://www.newskaz.ru/comment/20140805/6798101.html (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

29. ШОС готовят к приему новых членов. Новости@mail.ru. 2014, 1 августа, http://news.mail.ru/politics/19062321/ (последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).

30. Князев Александр. Фронты на «дуге Бжезинского». Часть III. Информационно-аналитический центр Caspian bridge. 2014, 3 сентября, http://www.caspiania.org/2014/09/03/fronty-na-duge-bzhezinskogo-chast-iii/(последнее посещение — 10 февраля 2015 г.).