Осетино-ингушский конфликт: история и современность

 […] 31 октября - 4 ноября 1992 г. территория Пригородного района и Владикавказа стала ареной вооруженного осетино-ингушского противоборства. Обе стороны дают свою собственную интерпретацию событий. Осетинская сторона считает, что ингушские боевики из сел Пригородного района и Назрани пытались осуществить аннексию спорной территории. Ингушская сторона видит источник конфликта в действиях осетинских вооруженных формирований, атаковавших ингушские села при поддержке федерального центра. До сих пор официальная позиция и политико-правовая оценка российской власти по этому вопросу не прозвучала. Советом безопасности РФ был подготовлен лишь проект политической оценки событий октября-ноября 1992 г. В конфликтующих республиках такая оценка была дана, хотя и с диаметрально противоположных позиций. Она была озвучена Верховным Советом Северной Осетии (10 ноября 1992 г.) и Народным собранием Ингушетии (21 сентября 1994 г.). "Агрессия" (осетинская сторона) и "геноцид" (ингушская сторона") - ключевые понятия двух несовместимых подходов к оценке трагедии 1992 г. По официальным данным Временной администрации в зоне конфликта в ходе осетино-ингушского вооруженного противостояния погибло 478 человек, ранено - 840, более 200 - пропало без вести. Свыше 40 тысяч человек стали вынужденными переселенцами. Ингушская сторона называет цифру 70 и даже 100 тыс. вынужденных переселенцев. Общий материальный ущерб был оценен в 12 млрд.руб. ( в ценах 1992 г.). Другие источники (правоохранительные структуры республиканского и федерального уровней) называют другие цифры погибших и раненых (в сторону увеличения потерь). И сегодня конфликт по-прежнему является образующим началом и в легитимации республиканских элит двух субъектов Северного Кавказа, и важнейшим политическим инструментом.

В современной литературе не существует единого мнения по вопросу об истоках осетино-ингушского конфликта. И все же противоборствующие стороны признают, что осетино-ингушский конфликт новейшего времени имеет глубокие исторические корни. Главным связующим этнополитическим сюжетом для новейшей истории Северной Осетии и Ингушетии является "проблема Пригородного района". За годы советской власти и в особенности в постсоветский период этот вопрос стал основополагающим фактором этнической и политической самоидентификации осетин и ингушей. Для ингушской стороны вопрос о возвращении Пригородного района связывается с полной реабилитацией ингушского народа. В известном смысле прорыв в решении проблемы Пригородного района - это вопрос лояльности ингушей государству.

Во многом то же самое можно сказать и о мотивах осетинской стороны. Для нее уступки ингушам разрушают такой фундаментальный этнонациональный миф как представление об осетинах и Осетии российском форпосте на Северном Кавказе. В этом смысле положительное для ингушей решение "проблемы Пригородного района" означает для осетин поставить под сомнение свою лояльность Российскому государству. За период с начала 1990-х гг. до сегодняшнего дня произошла инструментализация осетино-ингушского конфликта. Апелляция к этой теме является важнейшим легитимационным ресурсом для политических элит Северной Осетии и Ингушетии. Политик равнодушный к данной проблеме не имеет никаких шансов на успех в одной из двух соседних северокавказских республик. Защита этнонациональных интересов, мотивы "единства нации" и борьбы с осетинской (ингушской) опасностью становятся для республиканских лидеров оправданием управленческого авторитаризма, свертывания внутриполитической конкуренции и сдерживания активности неправительственных структур.

Не углубляясь в поиски исторических предпосылок осетино-ингушского противостояния, можно констатировать, что "проблема Пригородного района" в ее современном состоянии является следствием многочисленных административно-территориальных преобразований. Свои исторические права на эту территорию предъявляют осетины (до конца XIV здесь проживали аланы, рассматриваемые в качестве предков современных осетин). Ряд селений Пригородного района считаются также "колыбелью" ингушского народа. На территории Пригородного района находится село Тарское (бывшее Ангушт), от которого произошло слово "ингуши" - русское наименование этноса с самоназванием "галгай". Помимо осетин и ингушей свои претензии на территорию района выдвинули в начале 1990-х гг. лидеры неоказачьего движения Северного Кавказа. Согласно неоказачьей "историософии" Пригородный район - исконная казачья земля, а ингуши проживали там только 23 года (с 1921 г., т.е. с момента переселения казачьих станиц Сунженского отдела Терской области до 1944 г.). На территории Пригородного района действительно находились 4 станицы и 1 хутор Сунженской линии. Однако в то же самое время ингуши имели здесь порядка 40 селений. В начале 1990-х гг. неоказаки Ингушетии и Северной Осетии приняли участие в спорах вокруг Пригородного района, однако сыграли в них роль "второго плана".

С 1922 по 1934 гг. Пригородный район входил в состав Ингушской автономной области (до 1924 г. Ингушского национального округа в составе Горской АССР), с 1934 г.- в составе Чечено-Ингушской АО (с 1936 по 1944 гг. - АССР). Согласно данным Всесоюзной переписи населения 1939 г. в Пригородном районе проживало 33,8 тыс.чел., из которых ингуши- 28,1 тыс. чел., русские – 3,5 тыс.чел., чеченцы- 0,4 тыс. чел. Территория района равнялась 34 % всей территории пяти ингушских районов Чечено-Ингушетии. После депортации ингушей в 1944 г. эти земли были переданы Северо-Осетинской АССР. После восстановления Чечено-Ингушской АССР Пригородный район остался в составе Северной Осетии. В 1956 г. циркуляром Совмина Северо-Осетинской АССР был установлен запрет на продажу и аренду жилья ингушам, возвращавшимся из ссылки. За период с 1944 по 1957 год Пригородный район Северной Осетии был заселен осетинами. В 1960-е-1970-е годы в районе произошло обновление частного жилищного фонда. Новое поколение осетин выросло уже в «своих домах», не зная другой родины, кроме Пригородного района. Чечено-Ингушетия же получила "компенсацию" посредством передачи под ее юрисдикцию Наурского и Шелковского районов Ставропольского края. Однако такой "обмен территориями" не устраивал ингушей, поскольку районы Ставропольского края, оказавшиеся в составе Чечено-Ингушетии были населены не ингушами, а русскими, ногайцами и чеченцами.

Первая серьезная попытка со стороны ингушей оспорить принадлежность Пригородного района Северной Осетии была предпринята в 1972 г., когда группа национальной интеллигенции направила в руководящие партийные и советские органы СССР открытое письмо "О судьбе ингушского народа". Данное обращение было оценено тогдашними чиновниками ЦК КПСС и КГБ СССР как проявление "буржуазного национализма". В январе 1973 г. в Грозном прошел ингушский митинг, на котором были озвучены требования отмены дискриминационных мер по отношению к ингушам и возвращения Пригородного района в состав Чечено-Ингушетии. При этом организаторы и участники акций 1972-1973 гг. выступали с позиций интернационализма, апеллируя к ценностям "ленинской национальной политики" и советского братства народов. В письме "О судьбе ингушского народа" не содержалось антикоммунистических лозунгов. Однако авторы письма и многие организаторы массовой акции подверглись преследованиям по политическим мотивам (были осуждены или уволены по обвинению в разжигании национальной розни). В октябре 1981 г. "проблема Пригородного района" снова актуализировалась. На сей раз она была представлена не как кризис во взаимоотношениях между ингушской общественностью и ЦК КПСС, а как межэтническое противостояние. Похороны таксиста-осетина, убийство которого приписывали ингушам вылились в массовые акции в столице Северной Осетии с антиингушскими лозунгами. После событий 1981 г. первым секретарем Северо-Осетинского обкома КПСС был назначен В.Одинцов, "человек Москвы", работник аппарата ЦК КПСС. 5 марта 1982 г. было принято специальное постановление Совета министров СССР об особом порядке прописки и совершения сделок по купле-продаже недвижимости для ингушей в Пригородном районе. В результате только половина ингушского населения Северной Осетии имели прописку.

В период "перестройки" "проблема Пригородного района" стала предметом публичной политической дискуссии. В 1989 г. была создана ингушская общественная организация "Нийсхо" ("Справедливость"), основными требованиями которой стали восстановление Ингушской автономии и передача Пригородного района под ее юрисдикцию. В сентябре 1989 г. о себе заявила осетинская организация "Адамон Цадиш" ("Народный Союз"), ориентированная на "национальное возрождение осетинского народа" и сохранение целостности Северо-Осетинской АССР.

На Втором съезде ингушского народа (1989 г.) была принята резолюция, в которой содержались требования территориальной реабилитации ингушского народа: "Просить ЦК КПСС, Верховный Совет СССР. Второй Съезд народных депутатов СССР решить вопрос восстановления автономии ингушского народа в его исконных исторических границах со столицей в правобережной части г. Орджоникидзе (в то время название Владикавказа- С.М.) Данная резолюция получила негативную оценку руководства Северной Осетии и лидеров возникших неформальных этнонациональных объединений. Под давлением ингушских этнонационалистов в текст "Декларации о государственном суверенитете Чечено-Ингушской Республики" (ноябрь 1990 г.) был внесен пункт о необходимости включения в состав Чечено-Ингушетии Пригородного района и правобережье Владикавказа. В 1989-1991 гг. "проблемой Пригородного района" интенсивно занимались многочисленные партийные и государственные комиссии. Однако серьезных продвижений по разрешению конфликтной ситуации не произошло.

К началу 1991 г. сложилось 2 конфликтных очага вокруг Пригородного района: осетино-ингушский и русско-ингушский. Помимо осетин и ингушей на Пригородный район обозначили претензии лидеры неоказачьего движения Северного Кавказа (и на территории Северной Осетии, и в ингушский районах). Неоказаки объективно выступали союзниками руководства Северной Осетии, поскольку выступали против ингушской "этнической собственности" на Пригородный район. Они обосновывали свои требования необходимостью реабилитации казачества, пострадавшего в ходе большевистской политики расказачивания. Однако значительной политической роли неоказачье движение не сыграло. Убийство атамана Сунженского отдела Терского казачьего войска А. И. Подколзина (7 апреля 1991 г., пос. Карабулак), а также столкновения между ингушами и казаками в ст.Троицкая Сунженского района тогдашней Чечено-Ингушетии (27-28 апреля 1991 г.) способствовали не политической активизации, а выезду русского населения за пределы Ингушетии. В результате столкновения в ст.Троицкой были убиты 5 казаков, 53 получили ранения. Впоследствии неоказачьи лидеры оказали определенную поддержку осетинской стороне в вооруженном конфликте с ингушами в октябре-ноябре 1992 г.

Дальнейшая радикализация кризиса вокруг Пригородного района произошла после принятия Закона РСФСР «О реабилитации репрессированных народов» (26 апреля 1991 г.). В этом правовом документе были зафиксированы нормы по территориальной реабилитации репрессированных народов (третья, шестая и седьмая статьи). Однако принятый закон не предлагал конкретные правовые механизмы реализации упомянутых статей. У ингушской стороны он рождал завышенные ожидания и надежду на скорейшее урегулирование острой проблемы. У осетинской - опасения за одностороннее без учета интересов этнических осетин решение. 29 апреля 1991 г на заседании Верховного Совета Северной Осетии депутаты - ингуши в знак протеста покинули зал заседаний. Конфликт таким образом развивался не только в формате Северная Осетия - ингушские районы Чечено-Ингушетии (затем Ингушетия), но и по линии Северо-Осетинское руководство - ингушская община республики, а также в формате противостояния осетинской и ингушской общин в самом Пригородном районе. Население ингушских районов и Северной Осетии начали формировать отряды самообороны. Агонизирующий союзный центр и формирующийся российский центр фактически самоустранились от контроля за ситуацией в зоне конфликта. В ноябре 1991 г. чрезвычайная сессия Верховного Совета Северной Осетии утвердила создание Государственного комитета самообороны республики. В конце 1991 - начале 1992 г. были созданы отряды Республиканской гвардии и народного ополчения Северной Осетии. Ингушские силы самообороны были созданы в селах Майское, Куртат, Дачное. 30 ноября 1991 г. жители трех ингушских районов приняли участие в референдуме по вопросу: "Вы за создание Ингушской республики в составе РСФСР с возвратом незаконно отторгнутых ингушских земель со столицей в г.Владикавказе?" 92,5 % от принявших участие в голосовании дали положительный ответ. После образования Ингушской республики в составе России (4 июня 1992 г.) республиканские этнонационалисты, апеллируя к итогам референдума, усиливают давление на Москву с целью скорейшего присоединения Пригородного района и правобережья Владикавказа в состав нового российского национально-государственного образования. Напротив, лидеры Северной Осетии и этнонациональных объединений этой республики потребовали введения моратория на провокационные статьи Закона "О реабилитации репрессированных народов". В течение 1992 г. в двух соседних республиках окончательно формируются идеологемы "восстановления исторической справедливости" любой ценой и "защиты территориальной целостности".

31 октября - 4 ноября 1992 г. конфликт перешел в “горячую фазу”. В отличие от грузино-осетинского, грузино-абхазского или нагорно-карабахского конфликтов он был “заморожен” гораздо быстрее. Однако он и сегодня не разрешен окончательно. Несмотря на то, что президент РФ Владимир Путин дал поручение обеспечить возвращение ингушских вынужденных переселенцев в Пригородный район до конца 2006 года. Скорее всего, следует признать, что урегулирование конфликтов вообще не может осуществляться президентскими указами или начальственными поручениями. Сегодня главная задача - понимать исторические причины, породившие этот конфликт. Понимать не для того, чтобы измерять меру вины каждой из сторон (в таких спорах и конфликтах, как правило, ответственность несут все). Необходимо осознание системных причин серьезного этнополитического кризиса…