МИД РФ о проблемах ограничения ядерных вооружений

Интервью директора Департамента по вопросам нераспространения и контроля над вооружениями МИД России М.И. Ульянова информагентству «Россия сегодня, 1 июня 2015 года

Вопрос: Чуть больше недели назад в Нью-Йорке завершилась конференция по рассмотрению действия Договора о нераспространении ядерного оружия (ДНЯО). Каковы в целом Ваши впечатления от этого мероприятия?

Ответ: В профессиональном плане мероприятие было исключительно интересным – c жаркими дискуссиями, полуночными бдениями, шекспировскими страстями и дипломатическими интригами. Можно уверенно сказать, что четырехнедельная встреча в Нью-Йорке стала главным событием 2015 года в сфере нераспространения оружия массового уничтожения и разоружения. В ней приняли участие больше 160 государств и более сотни представителей различных международных и национальных неправительственных организаций.

Российская делегация, как всегда, действовала очень активно. В первый день этого форума было оглашено приветственное послание Президента России В.В.Путина. Мы распространили объемный национальный доклад о выполнении Россией обязательств по Договору. По ходу конференции сделали десятки заявлений по проблематике ядерного разоружения, ядерного нераспространения и мирного использования атомной энергии. Провели несколько брифингов, в том числе совместный с американцами по проблематике Договора о стратегических наступательных вооружениях.

В памяти останется чрезвычайно накаленная атмосфера при обсуждении разоруженческой и ближневосточной проблематики. Сильное впечатление произвела исключительная востребованность Российской Федерации при обсуждении всего комплекса вопросов, относившихся к предмету конференции. Постоянно возникали ситуации, когда к нам за советом или содействием обращались председатель и другие должностные лица конференции, региональные группы государств, включая представителей западных стран, в том числе США. Я уже говорил Вашим коллегам в Нью-Йорке, что на этом фоне утверждения о мнимой изоляции России просто смешны.

Вопрос: Но при оценке итогов конференции многие западные СМИ писали о провале форума, имея в виду отсутствие заключительного документа. Согласны ли Вы с такими заявлениями?

Ответ: Судя по первой реакции, многие действительно считают конференцию провальной из-за отсутствия итогового документа. На наш взгляд, это преувеличение. Основное предназначение подобных мероприятий, как это следует из их названия, состоит в рассмотрении действия ДНЯО. Оно состоялось, причем самым всесторонним и всеобъемлющим образом. Дискуссии дали немало пищи для размышлений на будущее, но главный их итог состоит в том, что было подтверждено фундаментальное значение ДНЯО как одной из главных опор глобальной стратегической стабильности и международной безопасности. Несмотря на то, что к выполнению Договора у многих стран есть немало претензий, все признают незаменимость этого соглашения, отвечающего интересам всех его участников. Что же касается итогового документа, то, конечно, достойно сожаления, что его не удалось принять, но не думаю, что это может служить главным критерием оценки результатов конференции. Это не первый случай, когда обзорные конференции ДНЯО завершались без принятия подобного документа. Катастрофических последствий это, слава Богу, до сих пор не имело. Нет оснований полагать, что на сей раз будет иначе. Хотя чувства разочарования по этому поводу нам хорошо понятны, и мы их разделяем.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать отказ США, Великобритании и Канады присоединиться к консенсусу? Связана ли их позиция с внесенными Россией предложениями по проведению конференции относительно создания на Ближнем Востоке зоны, свободной от оружия массового уничтожения (ЗСОМУ)?

Ответ: Чтобы ответить на этот вопрос, придется совершить небольшой экскурс в историю. При бессрочном продлении в 1995 году договора, который изначально был заключен только на 25 лет, составной частью «пакетного» решения на этот счет стало принятие резолюции по Ближнему Востоку, предусматривавшей создание ЗСОМУ на Ближнем Востоке. Ее соавторами стали Россия, США и Великобритания, являющиеся депозитариями ДНЯО. Поскольку никакого движения в направлении создания такой зоны в последующие 15 лет так и не произошло, на предпоследней обзорной конференции ДНЯО в 2010 году «тройке» соавторов резолюции по Ближнему Востоку было дано поручение вместе с Генеральным секретарем ООН не позднее 2012 года созвать конференцию по этой проблематике. Предполагалось, что такой форум даст старт устойчивому и, наверное, весьма продолжительному движению в направлении создания в регионе такой зоны. Однако выполнение принятого решения было сорвано. Ближе к концу 2012 года Соединенные Штаты заявили, что созвать конференцию с участием всех государств ближневосточного региона не получается и поэтому она должна быть перенесена на неопределенный срок. Россия не участвовала в принятии такого решения. Мы считали, что оно выходит за рамки полномочий «тройки» и как минимум требует консультаций со странами региона. Но, поскольку консенсуса на этот счет среди трех соучредителей конференции по ЗСОМУ не было, она так и не состоялась.

В 2013-2014 годах по нашему предложению в Швейцарии было проведено пять подготовительных встреч с участием большинства стран ближневосточного региона. Впервые за 20 с лишним лет представители арабских стран и Израиля оказались за одним столом. Само по себе это было немалое достижение. Обсуждались модальности проведения конференции. Дело двигалось вперед с большим трудом – сказывалась неурегулированность ближневосточного конфликта и связанное с этим колоссальное взаимное недоверие. Тем не менее был достигнут определенный прогресс. Чрезвычайно важно, что Израиль впервые заявил о готовности зафиксировать дату проведения конференции по ЗСОМУ после того, как будет согласованы проекты ее повестки дня и заключительного документа. Но при этом он потребовал параллельно с тематикой создания зоны рассмотреть региональные аспекты безопасности. Мы эту идею поддержали, но у арабских стран она вызвала трудности, поскольку они увидели в ней угрозу «размывания» изначального мандата. В результате консультации, к сожалению, были свернуты.

В самом начале обзорной конференции ДНЯО группа арабских стран выступила с предложениями о новом мандате по ЗСОМУ, которые получили полную поддержку государств-участников Движения неприсоединения, но были заведомо неприемлемы для Израиля. В этой связи мы представили собственную инициативу, попытавшись выйти на баланс интересов всех стран ближневосточного региона. Российские предложения предусматривали возобновление интенсивных прямых консультаций по повестке дня и заключительному документу конференции по ЗСОМУ с целью выхода на общеприемлемые договоренности. Предложили зафиксировать, что все решения на этот счет должны приниматься исключительно консенсусом. Но в случае невозможности достижения консенсуса Генеральный секретарь ООН должен был бы в любом случае созвать конференцию не позднее 1 марта 2016 года. Наши предложения предусматривали сохранение за Россией, Соединенными Штатами и Великобританией ключевой роли в содействии подготовке и проведению конференции, но – с учетом уже имевшегося негативного опыта – без права вето. Соответственно, все государства ближневосточного региона должны были бы получить приглашение на эту конференцию, и каждое из них могло бы принять для себя решение, участвовать ли в ней или нет.

Не буду вдаваться в дальнейшие детали, но, по нашему убеждению, российские предложения представляли собой оптимальный вариант решения, основанный, повторю еще раз, на хрупком балансе интересов. О том, что это действительно было так, свидетельствует тот факт, что российские соображения были фактически дословно воспроизведены в проекте итогового документа конференции, подготовленном ее председателем, причем страны Движения неприсоединения, включая арабские государства, в конечном счете выразили готовность принять предложенный Россией подход. К сожалению, с большим запозданием уже в предпоследний день работы конференции выяснилось, что Соединенные Штаты и Великобритания не готовы с этим согласиться. Позднее к ним примкнула еще и Канада. Вместе они воспрепятствовали принятию итогового документа.

Вопрос: В чем Вы видите причину такого отказа?

Ответ: Наши соавторы по резолюции 1995 года заявили, что считают предложенное решение по Ближнему Востоку несбалансированным и не учитывающим интересы всех ближневосточных государств, имея в виду, очевидно, Израиль. Честно говоря, изложенные ими объяснения не показались убедительными. Судя по всему, их не устроило то, что итоговый документ не предусматривал сохранение за каждым из «тройки» права вето. На наш взгляд, после того, как выполнение решения предыдущей обзорной конференции по Ближнему Востоку было сорвано, никаких оснований настаивать на сохранении каких-либо исключительных прерогатив у наших трех стран уже не было. Во всяком случае, подавляющее большинство государств-участников ДНЯО согласиться с этим не было готово, Вполне достаточно, что правом вето по вопросам существа были бы наделены – через предложенный нами принцип консенсуса – страны региона, включая Израиль. Тем не менее Вашингтон, Лондон и Оттава пошли на слом консенсуса. Думается, что это было очень серьезной ошибкой, основанной на недостаточном просчете положения дел и возможных последствий. Никакой необходимости блокировать решение по Ближнему Востоку в предложенной нами компромиссной редакции не было. От его реализации никто бы не пострадал. Любое ближневосточное государство в любой момент могло бы выйти из процесса, если бы сочло, что он развивается в ущерб его интересам. Но российская инициатива по крайней мере давала шанс на продолжение содержательного прямого диалога, причем с пусть и не гарантированной, но реальной вероятностью выхода на положительный результат, то есть созыв конференции.

Дело осложняется тем, что возможную развязку блокировали не рядовые участники ДНЯО, а два соавтора резолюции 1995 года, несущие особую ответственность за достижение прогресса в направлении создания ЗСОМУ. В начале интервью Вы спросили, можно ли считать, что обзорная конференция завершилась провалом. Я ответил, что нет. Но, пожалуй, нужно сделать одну оговорку. Для США, Великобритании и Канады она, боюсь, действительно оказалась провальной.

Повторю еще раз: по нашему убеждению, проект итогового документа действительно представлял собой оптимальный компромисс между различными, зачастую диаметрально противоположными точками зрения. Он в максимально возможной степени учитывал интересы всех стран ближневосточного региона, включая интересы Израиля. Каждой из этих стран чего-то в российских предложениях не хватало и что-то вызывало возражения, но одновременно каждый мог найти в этих предложениях привлекательные для него моменты, которые в совокупности перевешивали и выводили в позитив.

Вопрос: Как будут развиваться события дальше?

Ответ: Пока трудно сказать. Во всяком случае, прежний мандат по ЗСОМУ уже истек, а новый теперь, по всей видимости, может быть утвержден только на следующей обзорной конференции в 2020 году. Это означает, что в течение пяти лет данный вопрос будет оставаться серьезным раздражителем в международных отношениях.

Вопрос: Вы упомянули о жарких дебатах по ядерному разоружению. Какие основные противоречия были по данному вопросу?

Ответ: По ходу разоруженческой дискуссии в Нью-Йорке у меня не раз возникали ассоциации с одним из эпизодов античной истории, когда римский консул Катон Старший все свои выступления в Сенате по любому поводу завершал словами: «Кроме того, Карфаген должен быть разрушен». Точно так же на обзорной конференции рефреном бессчетное количество раз повторялся тезис о том, что ядерные арсеналы должны быть полностью уничтожены. С этим утверждением никто и не спорит. О своей приверженности «глобальному ядерному нулю» неоднократно заявляли практически все страны, включая Россию. Вопрос в том, как это должно произойти. В соответствии с ранее принятыми в рамках ДНЯО решениями ядерное разоружение должно осуществляться таким образом, чтобы способствовать поддержанию глобальной стратегической стабильности и равной безопасности для всех. Такой подход полностью сохраняет свою актуальность. Он предполагает необходимость учета всех факторов, влияющих на поддержание стабильности в современном мире. В практическом плане он означает также не одномоментную и полную ликвидацию ядерных вооружений, а поэтапный процесс с оглядкой на состояние международных отношений. Поборники ускоренного ядерного разоружения склонны полностью игнорировать это обстоятельство. Любое упоминание о поэтапности они воспринимают не иначе, как предлог для затягивания процесса. Настаивают на составлении четкого графика ликвидации ядерных вооружений безотносительно общей международной обстановки, как если бы ядерное разоружение осуществлялось в полном вакууме. Но кто в нынешнем турбулентном мире способен просчитать, как будут складываться международные отношения через пять-семь лет?

Россия последовательно выполняет свои обязательства по ДНЯО относительно ядерного разоружения вот уже на протяжении четверти века, даже больше, начиная с подписания в 1987 году Договора между СССР и США о ликвидации ракет средней и меньшей дальности. Приведу только две цифры, которые мы активно использовали на нью-йоркском форуме. На предпоследней, восьмой по счету обзорной конференции в 2010 году мы сообщили о наличии у России примерно 3,9 тысячи развернутых ядерных боезарядов. К маю 2015 года эта цифра составила уже 1582 единицы. То есть имело место почти трехкратное сокращение всего лишь за пять лет. Цифры, по-моему, впечатляющие. Но сторонники немедленного ядерного разоружения упорно повторяли, что ликвидация ядерных вооружений происходит якобы слишком медленно или ее вообще нет. Похоже, им изменяет чувство объективности и реальности. Или вот еще один пример. Утверждается, что в международном праве имеются пробелы в том, что касается ядерного оружия. Закрыть их предлагается через заключение то ли договора, то ли конвенции о запрещении ядерных вооружений, как это уже произошло с химическим и биологическом оружием. При этом полностью игнорируется тот факт, что в самом ДНЯО есть четко прописанное положение о том, что полная ликвидация ядерных арсеналов должна произойти в соответствии с Договором о всеобщем и полном разоружении. Такой вариант наших оппонентов не устраивает, и они делают вид, что ничего подобного в тексте договора нет.

Во всем этом явно присутствует элемент иррациональности и отрыва от реальности. Поэтому мы пытались в ходе конференции, насколько это возможно, вернуть партнеров на землю. Главная задача, по мнению России, сейчас состоит в том, чтобы создать благоприятные условия для осуществления дальнейших ядерных сокращений в условиях глобальной стратегической стабильности и равной для всех безопасности, как это предусматривается, в частности, в плане действий обзорной конференции ДНЯО 2010 года.

Вопрос: Как Вы можете прокомментировать заявление главы МИД Украины П.А.Климкина на последнем саммите НАТО в Анталье о том, что планы России по размещению ядерных объектов в Крыму станут нарушением ДНЯО, и его призыв к международному сообществу отреагировать на это?

Ответ: Прежде всего, мне о таких планах ничего не известно. Аналогичное высказывание содержалось в его выступлении на обзорной конференции ДНЯО. Как можно понять, он, рассматривая Крым в качестве украинской территории, полагает, что размещение там российского ядерного оружия нанесло бы ущерб неядерному статусу Украины. Мысль довольно интересная в том плане, что ее можно рассматривать как косвенный выпад в адрес США, а также Бельгии, Германии, Италии, Нидерландов и Турции, на территории которых находится американское ядерное оружие. Следуя логике украинского министра, это является прямым нарушением неядерного статуса перечисленных европейских государств. Не буду это оспаривать, но скажу, что в случае с Крымом дело, конечно же, обстоит иначе. Россия, безусловно, имеет право размещать, если потребуется, свои ядерные вооружения в любом месте на своей национальной территории, в том числе и на Крымском полуострове.

Что же касается западноевропейских государств и США, то мы заостренно поставили на обзорной конференции вопрос о том, что совместные ядерные миссии НАТО представляют собой прямое нарушение статей I и II Договора о нераспространения ядерного оружия, согласно которым ядерные державы обязались не передавать, а неядерные государства – не принимать контроль за ядерным оружием ни прямо, ни косвенно. Нас поддержали государства-участники Движения неприсоединения, также усматривающие в проведении таких миссий грубое нарушение обязательств по ДНЯО. Натовские страны ссылаются на якобы имевшиеся в 60-х годах договоренности на этот счет. Нам о таковых ничего не известно. Россия сама вывела свои ядерные вооружения на национальную территорию и считает, что так же должны поступить Соединенные Штаты, а, мягко говоря, сомнительные совместные ядерные миссии следует немедленно прекратить.

Вопрос: Как бы Вы могли прокомментировать призывы американской стороны к России идти на больший контакт по вопросу о заключении нового Договора о СНВ?

Ответ: Действительно, на обзорной конференции ДНЯО США несколько раз пытались играть на том, что Вашингтон готов к дальнейшим сокращениям и что предложения Б.Обамы о понижении количества развернутых ядерных боезарядов еще на треть остаются в силе. Но, дескать, для этого нужен позитивно настроенный партнер, подразумевая, что Россия таким не является. То есть, по сути, переводили стрелку на нас, выставляя в качестве тормоза.

В этой связи уместно напомнить формулировки из небезызвестной берлинской речи Президента США. В ней было сказано примерно следующее: проведя тщательный анализ, мы пришли к выводу, что США сумеют обеспечить собственную безопасность и безопасность своих союзников даже в случае дальнейшего сокращения боезарядов на одну треть. То есть на первом месте в позиции Вашингтона стоит анализ, который показал, что они сумеют обеспечить свою безопасность при пониженных уровнях ядерных вооружений, а предлагаемые сокращения – это уже производное от данной констатации. Не уверен, что в нынешних международных обстоятельствах мы можем сделать такое же заявление. Военная политика США сейчас такова, что она отнюдь не благоприятствует дальнейшим сокращениям, наоборот, она является препятствием для них. Речь идет, естественно, прежде всего о системе ПРО, которая затрагивает нашу способность осуществлять ядерное сдерживание. То же самое относится и к космосу, поскольку США отказываются вести разговор о запрещении размещения оружия в космическом пространстве. Вашингтон уже много лет уходит от ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний, тогда как Россия ратифицировала этот Договор еще в 2000 году. Американцы ведут дело к обретению потенциала молниеносного глобального удара, который предполагает применение высокоточных носителей в неядерном оснащении, потенциально способных в будущем наносить обезоруживающие удары совершенно внезапно. Мы не можем не учитывать и то, что происходит в Европе, где прежний режим контроля над обычными вооружениями фактически прекратил существование, а на смену ему ничего нового нет. И это при том, что в результате расширения НАТО имеют место огромные дисбалансы не в нашу пользу. Обратите внимание, что все эти негативные моменты, препятствующие новым сокращениям ядерных арсеналов, исходят не от России.

Все эти вещи, естественно, должны приниматься во внимание, поскольку речь идет о национальной безопасности. Складывается впечатление, что никогда за последние 25 лет еще не было столь неблагоприятных условий для ядерного разоружения, как сейчас. Никогда за четверть века ситуация в сфере стратстабильности не была столь подвижной и неопределенной. Поэтому наша установка состоит в том, что надо сфокусироваться на устранении негативных факторов, в том числе для того, чтобы углубление процесса ядерного разоружения стало возможным. Отрадно, что понимание этого, кажется, начинает пробиваться на международной арене. Во всяком случае, на обзорной конференции ДНЯО страны Движения неприсоединения неоднократно заявляли о негативных последствиях создания противоракетной обороны и отказа от запрещения размещения оружия в космосе.

Вопрос: Какие шаги мы должны ждать от Вашингтона для улучшения ситуации?

Ответ: Из всех факторов, негативно влияющих на стратегическую стабильность, наверное, самым существенным в настоящее время является создание системы глобальной противоракетной обороны. Если размещение оружия в космосе – это явно дело не завтрашнего дня, хотя постепенно ситуация к этому приближается, то ПРО развивается уже сейчас, последовательно, в точном соответствии с планами. Наша позиция на этот счет излагалась неоднократно. Нам нужны надежные гарантии того, о чем устно нам говорят на каждом углу – о ненаправленности этих систем против российских сил ядерного сдерживания. Но пока нам отвечают, что такие гарантии нельзя зафиксировать на бумаге и что с Россией или без нее эта система будет создана. Да и вообще диалог у нас по этой теме как по двусторонним российско-американским каналам, так и по линии Совета Россия-НАТО в настоящий момент свернут. Так что каких-то позитивных перспектив пока не просматривается.

Завершить все-таки хотелось бы на позитивной ноте. Возвращаясь к основной теме интервью, еще раз подчеркну: обзорная конференция подтвердила значимость ДНЯО как незаменимой основы глобального режима ядерного нераспространения. Несмотря на отсутствие итогового документа, мы, как и многие другие страны, намерены продолжать энергичную работу по его укреплению.

Источник:  МИД РФ