Русская идея

«Русская идея» – комплекс представлений, идей, чувств, образов, связанных с глубинным содержанием отечественного менталитета, основным составом культуры, ролью России в мировом историческом процессе. Это не строгое понятие, неопределенность и неопределимость которого носит принципиальный, «онтологический» характер, это, скорее, – символ, метафора, смыслообраз, конгениальные поискам сущности и смыслу бытия нации в мировом, космическом контексте. Считается, что впервые термин «русская идея» был употреблен в 1888 г. В.С. Соловьевым в одноименной статье.

«Русская идея» стояла в центре творчества наших великих предшественников – Пушкина, Чаадаева, Хомякова, Соловьева, Достоевского, Данилевского, Леонтьева, Розанова, Бердяева, Федотова, Ильина и др. По словам Соловьева, идея нации «есть не то, что она сама думает о себе во времени, но то, что Бог думает о ней в вечности». Сама постановка проблемы, характер глобального вопрошания – самодостаточны, служат катализатором и двигателем истории вне зависимости от форм конкретных и исторически определенных решений и ответов. «Русская идея» – это судьба, неопределенная форма конечной истины, сущность и смысл которой разворачивается в поступательном шествии всей истории, в ее непознаваемой до конца движущей силе, во всех ее противоречиях, в тех тайнах и парадоксах бытия, определить которые в какой-либо конечной и жесткой формуле значило бы уничтожить самое это бытие. Но, не давая окончательных, а стало быть и однозначных, уничтожающих саму проблему, ответов, великие мыслители оставили на свое, личностное видение проблемы, каждый раз показывая, что не может быть монополии на истину, что важнее поставить проблему и решать ее, чем «решить» окончательно и бесповоротно, что рационализм и наука не могут исчерпать многообразия духа, что ценность и глубина истины в ее бесконечности, разнообразии, изменчивости и «субъективности», что истина только личностна, о ней можно только догадываться и она никогда не открывается жадно ищущему ее целиком, каждый шаг ее «завоевания» рождает еще больше новых вопросов и новых тайн.

Анализ «русской идеи», естественно, предполагает рассмотрение и ряда конкретных и важных проблем: Россия и ее история как шествие в мире «русской идеи», этапы эволюции «русской идеи», ее сущность и содержание в представлении различных эпох и мыслителей, место «русской идеи» в контексте общечеловеческих ценностей и идеалов, ее отношение к «Западу» и к «Востоку», ее главные принципы и основы, идеалы и ценности, особенности и формы выражения, элементы отечественной духовности, психологии и личности (например, черты «глобализма» в «русской идее»: вера, всеединство, свобода, соборность, открытость, плюрализм, ненасилие, всемирность, универсализм, космичность, антиномичность, неопределенность, остраненность и отстраненность, жертвенность, стихийность, нерационализм, восприимчивость, терпимость). Вопрос о «русской идее» и есть вопрос о безграничности, бесконечности, глубине, неопределенности, тайне.

Лит.: О России и русской философской культуре. Философы русского послеоктябрьского зарубежья. М., 1990; Русская идея. М., 1992; Россия глазами русского. Чаадаев. Леонтьев. Соловьев. СПб., 1991; Карсавин Л. Восток, Запад и Русская идея. Пг., 1922; Чикин Б.Н. Новое мышление и судьбы философии. М., 1994.

Б.Н. Чикин

«Русская идея». Наряду с американской, азиатской, европейской, исламистской «русская идея» относится к разряду так называемых великих панидей. «Русская идея» ориентирует на решение проблемы исторического призвания России. Жизнь отвергла различные утопические толкования «русской идеи». Ныне стоит мучительный вопрос, как, избегая мечтаний, вернуться к неутопическому обществу, «менее «совершенному» и более свободному». Ставится задача создания адекватной духовной основы российской жизни, способствующей достойному национальному существованию. Каждый народ формирует подходящий тип институционализации. Таким типом – способом самосохранения, самоподдержания национального тела была для России империя. Противоборство «глобализм – национализм» во многом определяет содержание современной эпохи. Важнейшие задачи, стоящие перед Россией в эту эпоху: во-первых, разрушая «иллюзии национального самообольщения» (К. Леонтьев), отстаивать самость; во-вторых, реализовать поворот от мобилизационного к инновационному, постэкономическому обществу (основанному на ценностях постиндустриализма – знании, информации, интеллекте, культуре), от догоняющего – к опережающему развитию.

В.В. Ильин

Русская духовная культура. Характеристики национального сознания задают определенные предпосылки национального типа философствования. Так, например, пластичность греческой духовной культуры определила картину мира, созданную греческой мыслью, не в меньшей степени, чем разработанные философами категории. Платоновское представление о реальности идей неизбежно встраивалось в картину космоса не так, как оно позже виделось средневековым реалистам. Одна и та же выстроенная доктринально понятийная система при переносе из одной культурной среды в другую оказывается в иной перспективе и соответственно получает иные толкования.

Истинно универсальное, всемирное возможно лишь через национальное. Для того чтобы обрести всемирное значение, культура должна пережить этап саморефлексии. У каждой крупной нации было время, когда сложились и были осознаны главные духовные характеристики, время национальной саморефлексии. Она осуществлялась не только в понятийных структурах, но и в отобранной и созданной мифологии, в образах искусства. Осевое время русского национального сознания совпадает со временем формирования московского государства и обычно характеризуется в духовном отношении как «золотой век русской святости». Именно в это время выявляются те особенности, которые дальше характеризуют русское национальное самосознание. Это выявление происходит в религиозной и художественной сферах, неразделимо проникающих друг в друга. Зримым воплощением национальной саморефлексии становится иконописный канон и, в частности, иконопись («умозрение в красках», по выражению Е. Трубецкого), организованная в храмах по принципу высокого иконостаса, которого Византия не знала и который появляется в московских соборах в начале XV в. Формируется национальный архитектурный тип православного храма. Утверждается монашеский идеал, представленный св. Сергием Радонежским и ставший ядром монашеского освоения северо-восточных территорий.

Особенностями русской духовной культуры, определившими ее дальнейшее развитие, стали мистицизм, историцизм и эстетизм. Россия, переняв византийское наследство, восприняла и мистицизм. Восторжествовавший в поздневизантийское время исихазм св. Григория Паламы, с его идеями умной молитвы, молчальничества, возможности непосредственного восприятия божественных энергий, оказался глубинно сроден русскому сознанию. Приняв идею внутреннего мистического единства и внечувственным божественным миром, Россия не знает схоластики в том виде, в каком это проявилось в Западной Европе и в Киевской митрополии. Мистическая настроенность русских интеллектуалов определила меньшую, в сравнении с Европой, расчлененность духовной жизни. Историцизм как живое осознание своей роли в развитии человечества проявляется уже в возникновении своеобразного русского летописания и приобретает религиозно-космическое значение с появлением теории «Москва – третий Рим». Именно глубина исторического сознания заставляет понимать, что культура первична по отношению к личности. Отсюда и идея соборности, глубоко воспринятая русской философской мыслью. Эстетизм означает признание безусловной ценности красоты и чуткость к ней в любом виде деятельности. Он проявляется уже в легендарном акте выбора религии (когда решающим критерием выбора стала красота), непосредственно в художественной жизни и в отношении к слову («плетение словес»), в морали, («красота спасет мир»), постоянном проникновении в философию художественных образов и философичности поэзии. Наиболее полно мистицизм, историцизм и эстетизм оказались выраженными В.С. Соловьевым: глубинное мистическое прозрение единства мира как всеединства, воплощенного в прекрасном лазурно-золотом образе Софии, напряженный поиск исторических оснований будущей идеальной теократии.

А.Ф. Лосев в статье «Русская философия», написанной еще в 1919 г., дал весьма емкую характеристику специфики русской философии: она выражается в том, что избегает абстрактно-систематического мышления и выражает свои интуиции не в логических понятиях, а в символике образа; тесно связана с реальной жизнью и выражает свои идеи не только в работах профессиональных философов, но и в художественной литературе и литературной критике; противостоит картезианскому рационализму, т.е. мышлению механическому, бездушному, ведущему к утрате всякой веры; занимается преимущественно духовными проблемами – судьбами человечества, взаимоотношениями Бога и человека; интерес к духу, несущий в себе потенциал будущего, выражается в речевом мышлении. Данная интенция русской философии привела к возникновению философии диалогизма. Диалогический метод М. М. Бахтина исходит именно из русской философской традиции понимания духа как реальности человеческой речи – речь организует и определяет все, что делает человек. Иначе говоря, диалогический метод выступает методом понимания реальности. Суть философии диалогизма прозрачна: мир без согласия всех участников диалога (полилога) невозможен, согласие невозможно без взаимного понимания позиций, понимание устанавливается в диалоге посредством языка.

А.Н. Кочергин